Из плена в плен. Илья Бровтман

в этот миг,

      И инерцией влекомый,

      Налетел фашист на штык.

      Во врага, стреляя, смело,

      Убивал, кого ни будь.

      Но совсем иное дело

      Протыкать фашисту грудь.

      Словно в этой круговерти

      Грянул молнии разряд.

      Не забыть ему до смерти

      Потускневший этот взгляд.

      Не забыть до края века,

      Оборвав осенний лист,

      Что убил он человека.

      Пусть он немец, враг, фашист.

      Совесть в жизни не помеха.

      Не беда, что в горле ком.

      Появилась в жизни веха —

      До убийства, и потом.

      Сеня мысли отгоняет,

      На войне он не один.

      Немец грузно оседая,

      Грудью лёг на карабин.

      Штык извлечь не так уж просто.

      Враг повержен пред тобой,

      Но уже с гигантским ростом

      На него бежит другой.

      Светлоглазый, белокурый,

      Шерсть густая на руках.

      С исполинскою фигурой,

      Грудь в обильных волосах.

      Сеня сгорбился неловко.

      Вот настал последний час.

      И застрявшая винтовка

      Пригодилась бы сейчас.

      Он с врагом схлестнулся взглядом.

      Через миг в последний путь.

      Тот уже почти что рядом.

      Штык направлен прямо в грудь.

      Если скажут вам писаки,

      Что вся жизнь пройдёт в тот миг.

      Вы не верьте в эти враки.

      Виден только враг и штык.

      Что за диво, будто в сказке?

      До Семёна только шаг.

      С головы упала каска

      И упал на землю враг.

      Как растаявшая свечка.

      Великана больше нет.

      Бой закончен, вот и речка.

      Достаёт Семён кисет.

      Рассыпается махорка.

      Пальцы прыгают, дрожат.

      И с высокого пригорка

      Посмотрел вокруг солдат.

      Мало времени промчалось

      В этой схватке над землёй.

      Рядом друг стоит устало,

      С поседевшей головой.

      Дрожь в руках. – Сейчас бы брагу,

      Или спирт, – подумал он.

      Друг развинчивает флягу:

      – С днём рождения, Семён.

      Ничего не понимая,

      Спирт из фляги пригубил.

      Друг сказал: – Ворота рая

      Я пока тебе закрыл.

      Ну и Фриц в тебя вцепился.

      Метра два, вот здоровяк.

      Я прикладом приложился

      Он и рухнул как тюфяк.

      Постепенно доходили

      До сознания слова.

      Нет, не каска покатилась

      По земле, а голова.

      Глава 3. Июль 1941 г.

      Вдалеке сверчок стрекочет,

      Соловей заводит трель,

      И на согнутый цветочек

      Сел, жужжа, мохнатый шмель.

      Травы мятным ароматом

      Ноздри юноши дразнят.

      Спит на стебельках примятых

      Богатырским сном солдат.

      Спит Семён и парню снится

      Гомон птиц и мотыльки.

      Черноглазая