Как, вы еще в своем теле!. Алексей Леонтьевич Мильков

она на хорошем, образцовом мингальском языке, что говорило о ее великолепном воспитании и образовании:

      – Я пустилась в объяснения сама с собой с одной-единственной целью: разобраться в себе, сделать предельно ясным свое существование, перестроив поведение. И что вы думаете? Разом была шокирована, но ни капли удивлена, хотя было противно и, одновременно, приятно, что я ощутила в себе мерзость, чтобы превозмочь её и избавиться от неё…

      – Мерзость от себя или мерзость в себе?

      – Наверное, вы правы, от себя…

      – Почувствовали внутриличностный конфликт? Тогда не всё в вас потеряно.

      Дмитрий, вникая в варианты, пожал плечами, а маска продолжала:

      – Мне показалось, что мое теперешнее состояние незадачливости и незавершённости, есть показатель неудовлетворенности, безусловного смятения и самоунижения на фоне мытарств и лишений, хотя я не бедная. Я заметила, что мне не овладеть верхом блаженства и торжества счастливого благополучия. Я на перепутьи. Во мне не растет, не крепнет, не побеждает страстная, неудержимая жажда жизни. Положение, заметьте, не ахти, какое.

      – Но почему вы опустили крылья, почему не противитесь этим каверзам? – вырвалось у Дмитрия.

      – Мы на Мингале приближаемся максимально к тому, что тема смерти уходит прочь вглубь прошлого, и всё больше вступает на авансцену тема жизни. Мы приходим к мысли, что смерти нет, есть одна нескончаемая безлимитная жизнь, а это диктует иной подход к её толкованию.

      – Я так понимаю, в этих словах заложен ключ? Мы вертимся вокруг да около чего-то?

      – Открою не секрет для вас, вся Мингала, Дмитрий, пронизана одной мыслью – запустить на всех парах паровоз под названием обмен телами.

      – Это ваше личное мнение, или государственная политика правительства?

      – Личное и государственное. Так оно и есть с точки зрения философии, её закона единства и борьбы противоположностей.

      – Маска, существуют какие-то трения? Тогда надо говорить не только о жажде жизни.

      – Тут нет ничего противоречивого – народ устал слышать о смерти на каждом углу.

      – Что-то тут не совсем ясно, у меня закралось сомнение.

      – Дмитрий, к сожалению, не покидает разочарование, что всё это происходит без меня, без моего участия, и каждый неудовлетворённый собой мингал подпишется под этим тезисом.

      – Почему же так?

      – Вам, землянам, это не понять.

      – Так чего вы хотите?

      – О, бежать, бежать, бежать куда глаза глядят, но только к жизни, бежать от преследования ее противоположности – смерти, чтобы жить, жить и жить, сквозь годы мчась!

      – Прописная истина.

      – Я хочу продолжения своего существования, – незнакомка капризно надула губки, которые были хорошо видны ниже маски.

      – Все хотят.

      – Только бы обретаться, обретаться и обретаться в других сердцах, в других жизнях!

      – В памяти людей, вы имеете в виду?

      – Тоже неплохо, но главным образом в телах, в чужих!

      “Бессмысленные слова”, – подумал Дмитрий и чуть не выпалил: “Я вам не верю”, но слова застряли в горле.

      Разговор