Когда зацветёт жасмин. Мелани Кобер

ввела в клуб избранных Мира Кино.

      Каюсь, милая, я продался с потрохами. Я ослеп и оглох. Покрылся золотой коростой. Почти пятнадцать лет я жил на Олимпе… и даже не замечал, что нахожусь там совершенно один.

      Да, она дала мне то, о чём я мечтал: деньги, известность и любовь миллионов. Но при этом забрала самое ценное, что только было в моей жизни – тебя.

      Но нет, конечно, всё не так! Зачем врать? Я сам. Сам всё разрушил, сам превратил нашу любовь в пытку.

      Говорят, один раскаявшийся грешник стоит семерых святых… Если так – то я, похоже, ценный кадр. Но как же горько…

      Милая Кейти, я готов валяться у твоих ног и не просить ничего более, кроме как прощения! Подаришь ли ты мне хотя бы надежду на него?

      Навеки твой, старый дурак Стив Харт

      Письмо четвёртое. Кейт Соул.

      От кого: Кейт Соул

      Кому: Стиву Харт

      Дата: 1 февраля 2005 г.

      Дорогой Стив, я давно уже не твоя златовласая девочка! Золото превратилось в пепел, когда мне не стукнуло ещё и тридцати пяти. А бездонные озёра глаз замутнились горечью слёз и поверь, было от чего!

      В зрелые двадцать девять лет ты повёл себя как глупый юнец! Только они считают, что всё можно купить за деньги. Теперь-то ты согласен со мной?

      Я была готова перебиваться с черствого хлеба на воду, лишь бы быть рядом со своим Стивом! Носить обноски и никогда, слышишь, никогда не получать цветов – только бы каждую ночь засыпать в твоих объятиях!

      Разве я хоть раз упрекнула тебя тем, что мне нужны деньги? Зачем же тогда ты говоришь, что делал это ради нас?

      Если бы ты только мог почувствовать, как мне было больно! Словно в сердце засел осколок той фразы – «…ты будешь любовницей!» – и ранил, ранил меня вновь и вновь, с каждой мыслью о тебе. С каждой мыслью, которым не было счёта, Стив!

      Даже когда тётушка Нэнси попросила меня покинуть её дом, потому что не стало денег кормить меня и нашего будущего ребёнка, я не смогла вернуться к тебе!

      Возможно это было глупо и жестоко по отношению к малышке… Но тогда я не могла даже представить – жить рядом с тобой, видя как ты целуешь морщинистую руку своей дорогой миссис Стоун и шепчешь ей на ушко комплименты… Нет, это было выше моих сил!

      И всё же я ни на минуту не забывала о тебе. Хотела забыть. Но не могла. Каждую газетную статью с твоим фото, каждую сорванную с тумбы афишу я сохраняла, словно самое ценное в жизни! Скажу больше – они до сих пор ещё пылятся на чердаке моего дома, хотя и не могу понять – какой в этом смысл?

      Я клялась себе, что никогда, никогда ты не услышишь моих жалоб… и всё-таки однажды решилась потревожить тебя вторым письмом. Не потому что захотела согреться в лучах твоей славы или получить денег…нет! Я боялась за жизнь нашей Теа.

      Когда она родилась, я совсем не могла работать. Мы голодали. Мы скитались по ночлежкам и приютам, просили милостыню у богатых порогов, и не раз бывали гонимы прочь – будто самые презренные на свете псы!

      Вместо