Якобы книга, или млечныемукидва. Антон Павлович Лосевский

дать определение слову «счастье», я выстроил бы это определение в духе синонимов таких понятий как «спокойствие», «умиротворенность», «уверенность в будущем», то есть именно тех состояний ума, которые всегда в моей жизни бывали в серьезном дефиците. И именно тогда, в лесу, я был вполне себе счастлив; именно там: в окружении других форм жизни, с древности враждебных человеку – деревьев, мхов и папоротников, грибов, птиц и насекомых, от которых я никогда не встречал проявлений враждебности, тогда как в городе, в царстве homo sapiens, опасностей на квадратный километр, по моим ощущениям, всегда таилось несравненно больше. А впрочем, все относительно: пожалуй, окажись я в лесу в тот момент, когда солнце отвернулось от нашей страны, а также на значительном отдалении от каких-либо городских или поселковых огней, вполне допускаю, что рассуждал бы принципиально иначе, тоскуя уже по привычным каменным джунглям.

      Придя в понедельник на работу расслабленным и отдохнувшим, я тут же отметил в обстановке какое-то напряжение, несвойственное прошлым неделям; к тому же я слегка заспался и припоздал, потому во мне возникло то чувство, как это нередко случается в дни опозданий, будто бы я пропустил нечто крайне важное и все вокруг явно что-то недоговаривают. Вот и мои коллеги, и без того не слишком-то приветливые и общительные, были в тот день безмолвны как-то по-особенному. Даже Моника, вопреки обыкновению, не стягивала мое внимание на себя, сидя безучастно и сосредоточенно высматривая что-то в плоскости монитора. Никаких видимых причин для напряжения, правда, я так и не усмотрел, связывая всеобщую пришибленность с первым ночным заморозком.

      Однако во время обеда от меня не ускользнуло то, что и Афина сегодня более задумчива, нежели обычно: и это при всей ее исходной природной сдержанности. Кроме того, я отметил, что Афина и Моника совершенно не общаются между собой, даже как-то демонстративно уклоняются от такой возможности, и все их разговоры осуществляются только со мной. Становилось очевидно, что похолодание произошло не только на улице, но и в межличностных отношениях двух столь симпатичных мне девушек. Наконец, где-то за час до окончания рабочего дня, улучив момент отсутствия Моники в кабинете, я решил проведать Афину, чтобы переговорить с ней о том, что происходит нечто странное, предполагая затронуть и тему осложнения ее отношений с Моникой – почему-то именно Афина представлялась мне более подходящей фигурой для подобного разговора.

      Направившись к кабинету Афины, еще издалека я увидел ее стоящую возле двери вместе с Моникой: они оживленно о чем-то спорили, явно ссорясь, в связи с чем я предпочел не встревать в это дело и, развернувшись, ушел незамеченным. Вернувшись в ставший уже почти родным кабинет Mobile razvodko, я захотел срочно на что-нибудь переключиться и полистать наконец-то сегодняшний выпуск «Блатной правды», поскольку наэлектризованность обстановки не позволила сделать это с утра. Однако же, вот незадача, буквы больше не лезли в глаза – то ли я был пресыщен грустной правдой о глобальном разводе