Кто мы?. протоиерей Валерий Духанин

тезис, вернувшись на трон. Впрочем, совершенным так и не стал, если иметь в виду совершенство в его подлинном смысле.

      Низвергнутый и униженный, сосланный в далекий Херсонес, Юстиниан, лишившись носа, не утратил природной смекалки. В его сердце возгоралось пламя мести, а хворостом для пламени служила обида. Вступив в общение с правителем Хазарии, Юстиниан быстро набрал силы и обзавелся нужными связями. Когда из Константинополя к нему подослали убийц, Юстиниан, ловко опередив их, умертвил заговорщиков, а затем с горсткой сторонников отплыл в Болгарию на простом рыбацком судне.

      В море разыгралась страшная буря. Надежды на спасение не было. Один из слуг, словно прозрев духовно, взмолился: «Вот, господин, мы погибаем. Дай Богу обет во имя твоего спасения не наказывать врагов, если Бог вернет тебе царство». Юстиниан в гневе воскликнул: «Да потопит меня Бог на этом месте, если я пощажу кого-нибудь из них». Бог пощадил Юстиниана, из бури они вышли невредимыми. Милосердие Божие не вразумило душу, томимую обидой и жаждой мщения.

      Болгарский князь дал Юстиниану воинов. И вот он уже возле стен Константинополя. Что двигало этой неутомимой душой? Что заставляло прилагать усилия и выходить победителем в безысходной, казалось, схватке? Всё та же горькая обида и жажда беспощадной мести. Источником душевной энергии служил адский огонь. Но пока Юстиниан стоял у мощных высоких стен Константинополя, жители города беспечно смеялись над безносым низложенным правителем. И тогда Юстиниан пошел на отчаянный шаг. Ночью с горсткой смельчаков он пробрался через старый водопровод внутрь города, достиг дворца и объявил себя полноправным правителем. Воины из царских полков, растерявшись, посчитали, что Юстиниан и правда восстановил свои права, тут же перешли на его сторону. В скором времени весь город оказался в его руках.

      Как же Юстиниан воспользовался своей столь счастливой и по-человечески совершенно нежданной победой? Увы, всю страну он наполнил казнями и репрессиями, выискивал, кто выступал против него, и наказывал самым жестоким образом. Если до своего изгнания Юстиниан совершил множество полезных для империи дел, провел важный для всей церковной истории Трулльский Собор (691–692), защищал империю от многочисленных завоевателей, то весь смысл его правления по возвращении воплотился в беспощадной мести и утолении всех своих прежних обид.

      Всегда в правилах императоров было при восхождении на престол объявлять прощение хотя бы кому-нибудь из осужденных. Юстиниан II не вспомнил об этом. Смысл любой амнистии заключается как раз в том, что правитель надеется на созидание новой жизни по правилам милости, а не мести, прощения, а не террора. Правитель, объявляя амнистию, подтверждает, что сам он выше каких-то личных обид. Террор всегда исходил из противоположных принципов. Кровь за кровь, голову за голову, а лучше даже все головы своих врагов вместо своей одной.

      Месть влечет за собой новую жажду мести – со стороны невинно обиженных, пострадавших, неправедно подвергшихся наказанию.