Девочка, которая пила лунный свет. Келли Барнхилл

та часть души, которая могла бы удивиться забывчивости, сама осталась по ту сторону завесы. И канула в туман.

      Сян заглянула в темный коридор спрятанного замка. Ее старые кости заныли, а ум заработал с небывалой скоростью.

      Почему ее собственные воспоминания ускользали от нее? И зачем Зосимос спрятал замок?

      Она не знала ответа, зато твердо знала, где его искать. Она трижды ударила посохом о землю. Посох засветился, разгоняя тьму. Ведьма вошла в каменные врата.

      Глава 11, в которой ведьма принимает решение

      Сян набирала столько книг, сколько могла унести, и перетаскивала их из разрушенного замка к себе в мастерскую. Книги, карты, бумаги, дневники. Чертежи. Рецепты. Картины. Девять дней и девять ночей ведьма не спала и не ела. Луна покоилась в коконе, в который поместила ее Сян. И в том времени, в котором оставила ее Сян. Девочка не дышала. Не думала. Жизнь для нее на время остановилась. Глядя на нее, Глерк всякий раз ощущал укол тревоги. Он опасался, как бы случившееся не оставило на девочке свой отпечаток.

      Он опасался не напрасно. Такие вещи бесследно не проходят.

      – Сюда нельзя, – отрезала Сян из-за запертой двери. – Мне надо сосредоточиться.

      Изнутри доносилось ее сосредоточенное бормотание.

      Ночь за ночью Глерк украдкой заглядывал в окно мастерской и видел, как Сян в окружении сотен открытых книг и манускриптов зажигает свечу, перелистывает страницы, делает пометки в свитке, который с каждым часом становился все длиннее, и не переставая бормочет себе под нос. Сян качала головой. Сян открывала свинцовый ящик и шептала в него заклинание, а едва произнеся последний звук, захлопывала крышку и сама плюхалась сверху, чтобы удержать заклинание внутри. Спустя некоторое время она осторожно открывала ящик и заглядывала внутрь, глубоко втягивая носом воздух.

      – Корица, – говорила она. – И соль. В заклинании слишком много ветра.

      И делала очередную пометку.

      Или:

      – Метан. Плохо. Эдак она и вовсе улетит. И к тому же будет легко воспламеняться. Люди и так-то существа горючие.

      Или:

      – Это что, сера? Звезды небесные. Ты что творишь, женщина? Хочешь убить невинное дитя?

      И Сян вычеркивала из списка очередной пункт.

      – Кажется, тетушка Сян сошла с ума, – сказал Фириан.

      – Нет, друг мой, – ответил Глерк. – Она лишь обнаружила, что во́ды здесь глубже, чем она ожидала. Она привыкла знать, что делать, а сейчас не знает. И это ее пугает. Как сказал Поэт:

      Глупец, лишившись земли под ногами,

      Прыгает, прыгает

      С горной вершины

      К звездам горящим,

      Прочь в черноту небес.

      Мудрец, лишившийся свитка,

      Пера

      И книги,

      Падает.

      И пропадает навек.

      – Это настоящие стихи? – спросил Фириан.

      – Ну конечно, настоящие, – ответил Глерк.

      – А кто их написал?

      Глерк прикрыл глаза.

      – Поэт.