Труды отца Пигидия. Николай Аркадьевич Липкин

культуры и отдыха местного рыбхоза, названный в честь немецкой коммунистки Клары Цеткин. После развала СССР в доме открыли знаменитый на всю округу стриптиз-клуб «Веселые пилотки». Нынешние хозяева гостиницы решили особо не заморачиваться и исторические названия объединить.

      Заведовала гостиницей бабка Снежана. Сгорбленная, морщинистая старуха в цветастом платке с люрексом на голове. Делала она все нерасторопно, казалось, каждое движение дается с трудом ее старому немощному телу. Но зато в этом мелком хлопотливом движении она находилась постоянно, как будто из боязни, что если остановиться, то это уже будет навсегда.

      На ужин Полуянову досталась глазунья из трех яиц. Бабка Снежана подала ее прямо на сковородке, скворчащей, с лучком, шкварками и жаренной картошечкой. Было удивительно вкусно. Из большой замутненной бутыли бабка Снежана налила ему полстакана самогона. Тяжелая сытная пища, алкоголь подействовали на уставшего с дороги Полуянова лучше любого снотворного. После ужина в приятной полудреме он с трудом добрел до своей кровати с пружинной металлической сеткой. «Последний раз спал на такой, наверное, еще в пионерском лагере,» – подумалось ему. Сил раздеться уже не было, и он повалился на матрац прямо в одежде. Засыпал под уютное стрекотание то ли цикад, то ли сверчков, то ли майских жуков, кто его знает, кто тут у них в горах стрекочет!

      Проснулся Полуянов от того, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, он обнаружил перед собой Мутерпереля.

      – Выезжать нам очень надо. Я бы, конечно, не будил, но очень надо, – сообщил тот с виноватым лицом.

      – Куда в такую-то рань? – изумился Полуянов. Посмотрел на часы – пол шестого.

      – Все уже готово, нас ждут, – заговорщицки произнес Мутерперель. – Собирайтесь быстрее.

      Несмотря на ранний час бабка Снежана успела напечь блинов. Подала их со сметаной и абрикосовым варением. Как и вчера пища была жирной, сытной и очень вкусной. Поесть, впрочем, у Полуянова нормально не получилось. Мутерперель каждые пять минут забегал на кухню, смотрел на его трапезу, укоризненно цокал и качал головой.

      На улице их ждал старый УАЗик-«буханка». Мутерперель сел за руль. Ехать пришлось долго по разбитым горным серпантинам. Из-за утреннего тумана видимость была нулевой. В «деревянном» уазике Полуянова мотало из стороны в сторону. Тем не менее он умудрился заснуть.

      Проснулся, от того, что они, наконец, остановились. Трехэтажное здание из красного кирпича. Перед входом вывеска «Ордена трудового красного знамени среднеобразовательная школа имени его высокопреосвященства Великого Ежа Всея Руси отца Никодима».

      Во дворе вдоль наспех сколоченной деревянной сцены двумя нестройными шеренгами выстроились разновозрастные школьники. В руках они держали странные плакаты: «Приветствуем участников первых коми-пермяцких игр!», «Посеем в пору – соберем зерна гору!» «Слава народу победителю!». И совсем уж неожиданные: «Налоги – это наше искусство», «Преступник тот, кто режет молодняк».

      На выход Полуянова из «буханки» встречающие