Дети сакморов. Александр Уваров

и полагается слабому существу, Любанин избегал открытых пространств, где так легко можно попасться на глаза какому-нибудь хищнику.

      Конечно, и в лесу можно…

      Любанин вздрогнул и перекрестился.

      «Ну их шуту, такие мысли! Да ещё и среди ночи!»

      Он осмотрелся по сторонам и нашёл ложбинку под деревом.

      «Делать-то нечего. Мокро, неуютно, да уж придётся здесь ночевать. Никуда я по темноте такой не пойду! Вот…»

      Он прилёг под деревом, большей частью тела стараясь устроиться на мешке.

      «Хоть так…»

      Сон, понятно, не шёл. Да и зубы от стука перешли к чечётке, да ещё и с каким-то бешеным выплясом. Мышцы сводило от холода, а там и всё тело затряслось.

      Всё же усталость брала своё (даже в таких невыносимых, казалось бы, условиях усталость способна своё взять), и Викентий Демьянович Любанин периодически впадал в забытьё.

      Голова тяжелел, от затылка к макушке наливаясь свинцом, и тяжестью своей тянула в слепой омут. И один из чёрных провалов осветился вдруг резким, голубым, слепящим светом.

      Так неожиданно вспыхнуло это сияние и так резко ударило по глазам, что Любанин, не придя ещё толком в себя, вздрогнул, ойкнул негромко и скрюченными в судороге пальцами наложил на сердце крестное знамение.

      Открыл глаза, и увидел, что не во сне явился к нему этот слепящий свет. Подсвеченные голубым, словно фосфоресцирующей краской окрашенные ветви сосен качались у него над головой и дождевые струи блестели в резавших лесную тьму тонких лучах.

      И ещё услышал Любанин тихий рокот автомобильного двигателя, приглушенный треск ломающихся сучьев, шорох и чьи-то негромкие голоса.

      На душе у него сразу стало муторно и тревожно. То, что добрый человек в такую пору, в такую погоду и в такую глухомань не заберётся, было очевидно.

      А ночные гости забрались. Стало быть, случилось в его жизни самое неприятное, что только может произойти в жизни бродяги: наткнулся он н лихих людей, да в недобрый час.

      Судя голосам, лихих было… как минимум… несколько… Трое, вроде? Или?

      И приехали они…

      Любанин осторожно перевернулся на живот, натянул на голову удачно (с учётом сложившихся обстоятельств) вымазанный грязью пиджак, подполз тихонько к раю ложбины и приподнял голову.

      «Матушка дорогая! Незабвенная!»

      То, что увидел он заставило забыть его на долгий миг и о машине, на которой приехали нежданные гости, и о самих гостях и даже об угрожающей ему опасности. Зрелище странное, страшное и одновременно сказочно-прекрасное завладело его внимание. Да что вниманием, самим разумом завладело, опасной властью подчиняя себе.

      В сиянии, показавшимся неземным, у самого края леса, не более, чем в трёх шагах от него стояла, закутавшись в искрящуюся чёрную накидку, женщина фантастической красоты.

      Её бледное, с тонкими, удивительно гармоничными чертами лицо словно соткано было из молочного речного тумана, а глаза, тёмные и печальные, выведены тонкой кистью флорентийского мастера. Тёмные, тонкие локоны выбивались из-под