Рассказы о животных. София Кагорова

крошке, из уже начавшего оседать облака, показался давеча крикун и нарушитель спокойствия.

      – Панкрат! Сдурел?! Ты чего под колеса выпрыгиваешь?!! Ежели бы тормоза не послушались?! Совсем упился, черт бородатый! – из опущенного окошка со стороны водительского места показалась голова вполне себе вменяемого и приличного на вид человека. Его глаза походили на глаза бешеной селедки, единственное, что отличало его от нормального человека.

      И не удивительно! Кому бы захотелось сесть за непредумышленное, но все же убийство местного синяка? После сегодняшних событий, была себе оправданная мысль, посетившая многих соседей горе–пьяницы, в вечер этого же дня повстречать бедного Семеныча у бабки Агафьи, мастерицы по гону самогона. Вот вам и еще одна причина почему наш люд спивается, рано или поздно. Беда в дураках, которые не ценят свою жизнь и губят чужие.

      – Чавось взъелся! Я ж… Это… Ну как егось там… Во! – и пальцам указал на ополоумевших со страху свиней.

      – Не понял… Тебе чего надо, дурья ты башка!? Свиней не видывал??!

      – Та не… Я ж это… Порося мне одного надо бы…

      – А деньги то у тебя есть?

      – Бутылками возьмешь?

      – …Конченый же ты человек… – под эти слова грузовичок вновь затрындел и отъехал, объезжая окосевшего, еле стоявшего на своих двоих сорокалетнего Панкрата, заслуженного алкоголика Малиновки, деревеньки в сорок домов на юго–западе страны.

      Народ, хоть и простой, но работящий был. Один алкоголик на всю Малиновку, а сколько бед принес за все эти годы…

      Поджог ненароком Дом Культуры, подстрелил спохмелу корову, слава Богу, та выжила, но молоко с тех поры дает исключительно кислое и непригодное для питья. Помимо этого, каждую пятницу что–нибудь возьми да украдет с прилавков заезжих торгашей.

      За эти юбилейные пятнадцать лет пьянства и террора местного населения его уже обходят стороной даже цыгане, боясь, повторения, а может и чего хлеще: однажды он угнал вагончик из недалеко расположенного табора, в процессе переехав на лошадях старуху, лучшую повитуху на сто с лишним километров. Страдалице пришлось вытерпеть мучительно долгий путь до ближайшей больницы. Живого места на старушке не было. Сломал, что мог, молодец…

      Хоть цыган мало, где привечают, но этот табор был особенным. Его ждали, барону привозили дары со всех деревень во круге. Причины? Вреда от них не было. Помочь всегда готовы за малую награду, в холодные времена мясо дикого зверья и шкуры продавали, погадать, песни у костра, да бабка – лекарка знатная. Шумный народ, но веселый, охочий на труд и мирное сосуществование.

      Россия богатая страна,

      Не счесть народов и культур!

      Возьмись мы за руки, друзья,

      Нас… не перешагнуть!

      ***

      Сплюнув вслед удаляющемуся грузовику, хмельной, впрочем, как и всегда, Панкрат поплелся домой.

      – Ну что, Борька, не дал нам этот жлобина порося, – открыв не без малого усердия покошенную дверь, обратился он к кому–то в углу.

      Любой бы наблюдающий, будь таков, решил бы, что спятил Панкрат