Худышка. Донна Кунер

что я сюда не вписываюсь. Кто-то расставил на сцене раскладные деревянные стулья. Стулья стоят вплотную друг к другу. Кристен – девушка самых обычных размеров, наверняка она весит не больше пятидесяти килограммов. Я смогу занять часть ее стула.

      А вот с Вольфгангом все не так просто. Он довольно крупный парень: футболист, да еще и опытный охотник, который готов каждый раз пропустить занятия в школе ради начала охотничьего сезона. Его семья в данный момент продвигает законопроект, позволяющий слепым людям охотиться из ружья с лазерным прицелом на любую разрешенную дичь. Вольфганга даже цитировали в хантсвиллской газете: «Это позволит еще большему количеству людей получать удовольствие от охоты, и я считаю, что это здорово». Действительно, что тут может не понравиться? Толпа слепых людей в лесу, стреляющих из ружья.

      Вольфгангу потребуется весь его стул и еще куча места.

      Кристен оглядывается на меня, откидывая вьющиеся пряди волос хорошо отрепетированным движением, и хмурится. Ее светло-карие глаза точно такого же оттенка, как и волосы.

      – Да вы издеваетесь. Из всех учеников в этой очереди мне придется сидеть именно с ней.

      Я показываю Кристен язык, и она, издав какой-то недовольный звук, быстро отворачивается. Сегодня здесь будет вся школа. Таковы правила. Зал будет полностью заполнен учениками. Нам сыграет школьный оркестр, директор скажет речь, затем слово дадут одному из президентов класса и только потом объявят победителей.

      – У тебя руки дрожат? – Мне требуется не меньше минуты, чтобы понять, что Вольфганг разговаривает поверх моей головы с Кристен, а вовсе не со мной. – Ты в порядке?

      – Не люблю скопления народа, – отвечает она. – Боязнь сцены.

      Ей стоит сходить на пару уроков ее матери. Повисит немного вверх тормашками на шесте – и полегчает.

      Я замечаю Рэта в конце очереди вместе с другими гениями в сфере науки. Он молча поднимает вверх большие пальцы, и я киваю ему в ответ. Так как я получаю награду за успехи в английском языке, мне не нужно будет выходить вперед. Это единственная причина, почему я вообще сюда пришла. Иначе бы я притворилась больной или придумала что-нибудь еще, лишь бы не появляться в этом зале. Но мне сказали, что я должна буду просто сидеть и улыбаться, когда объявят мое имя. Сказали, что даже вставать не придется. Но я не подумала об узких рядах и деревянных стульях, расположенных прямо на сцене под яркими огнями. Какая глупая ошибка.

      Как-то раз, когда мне было девять, я выступала с сольным номером. Был Сочельник, и церковь освещалась только свечами.

      Я собиралась спеть «О Святая ночь»[24]. Когда я медленно подошла к середине сцены, послышались всеобщие вздохи, полные умиления. Зрители сочли меня милой круглощекой девочкой, и я нравилась им не потому, что хорошо пела, а потому, что была ребенком, и всех охватило рождественское настроение.

      Когда я затянула первую строчку, я ощутила, как по толпе пронеслась волна удивления. Я действительно могла петь. Чисто. Сильно. Идеально. Во втором куплете я взяла высокую ноту. «О Божественная ночь!» Я ощущала

24

O Holy Night (англ.) – знаменитая рождественская песня, традиционно исполняемая во время полуночной рождественской мессы в католической церкви.