Я – счастливый Дед Мороз!. Александр Казакевич

уже шла. Она была не такой, как первый раз. Это был огромный зал, несмотря на ранний час, заполненный респектабельной публикой. Священник, увидев его, заулыбался, пошел навстречу, взял за руку и отвел в самое начало, посадил лицом ко всем:

      – Как хорошо, что ты снова с нами! Замечательно, что ты вернулся. Посмотри, как нас много! То, что происходит с тобой, – пройдет, но жизнь твоя совершенно изменится. Ты не будешь жалеть ни о чем!

      Он сидел лицом к прихожанам храма и не мог вымолвить ни звука. Поняв, что сейчас бессилен, принялся рассматривать аудиторию. Да, это были не те бедно одетые эмигранты, которые буфетным ножом делили надкусанный пирог, а потом угощались кофе из аппаратов. Это были такие люди, к которым на улице он не посмел бы и приблизиться. Да и не встречаются люди в таких костюмах и нарядах на улицах. Не бывает их среди пешеходов. А среди этих людей – лица знаменитостей, тех, кого он видел в самых нашумевших кинокартинах. Бедный эмигрант знал имя каждого из этих актеров. Кумиры целого мира. Так вот где они черпали свои силы и куда приходили, чтобы стать успешными и богатыми. Они все друг друга знали, смотрели на него доброжелательно, улыбались. Но что происходило вокруг, Виталий не понимал. Что сейчас делает священник, чем занимаются его помощники, что за речи звучат с трибуны?

      Вдруг он увидел, как в зал входят люди с серебряными подносами, на которых горкой лежат кусочки пирога, похожие на тот, которым их накормили тогда за круглым столом. Он нашел силы встать и, несмотря на призывы священника, шатаясь, ушел из церкви.

      Сразу после выхода снова начались голоса. Они теперь осуждали его. Просили вернуться. Он шел в никуда. Это был центральный район Лондона и его самые фешенебельные улицы.

      Они изменились.

      Вместо сияющих витрин и разноцветных реклам вокруг была грязь, словно он двигался по большой помойке. Но главное, пешеходы тоже изменились! Многие перестали быть похожими на людей. Козлоногие, с перекошенными мордами, некоторые с рогами, обнаженными половыми органами, они не разговаривали друг с другом, а издавали звуки, похожие на лай и стон одновременно.

      Он шел и говорил с Господом:

      – Иисусе Христе! Прости меня! Если сейчас разверзнется земля и поглотит меня, я это заслужил! Но я не заслужил твоего гнева, потому что все произошло против моей воли. Помоги мне, Господи!

      И снова начались голоса. Он поехал туда, где должен жить Михаил, который позвал его в эту церковь. Но его не было дома. Дверь открыл сосед, сказал, что он может подождать. Легче не становилось. Через несколько часов безрезультатного нахождения в комнате Михаила, сражаясь с неугомонными голосами, мой собеседник ушел на улицу. Это был один из самых криминальных районов города. Группы негритянской молодежи пристально смотрели на него, когда он проходил мимо. Несколько человек увязались за ним. Боковым зрением он увидел в руке одного из них нож. Казалось, что через минуту все кончится. Он этому был даже рад. Но не тут-то было. Демоны, которые сидели внутри него, вступили в конфликт с преследователями и отпугнули