Память. Людмила Евгеньевна Кулагина

казалось, что он попал в семью, что все здесь милые и родные, и бабы эти незнакомые, и даже австриец; с этими мыслями, улыбаясь, он уснул.

      21. Перемирие.

      В село Желобное стали возвращаться солдаты. Бабы боялись поверить в такое счастье. Неужто война закончилась? – Перемирие –это значит мир? – спрашивали они мужиков, – Конец войне?

      – Может, ещё и не конец, только пока переговоры ведутся. Но мы воевать больше не пойдём. Кому надо, пусть сами идут и воюют. Ради чего в окопах гнить? – отвечали мужики. Они переоделись в крестьянскую одежду, отмылись, наелись, и, прямо таки, светились от счастья.

      – А что, если придут солдаты, да опять заставят воевать? Или того хуже, арестуют или расстреляют за то, что воевать отказываетесь, – волновались бабы.

      – Да пусть лучше здесь расстреляют, – упорствовал бывший солдат, – Я никуда больше с места не сдвинусь. Погибать в любом случае, так лучше уж сразу, без мучений.

      А дальше рассказывали друг другу и бабам, кому какие тяготы пришлось пережить. Бабы охали, вздыхали, но настроение у всех было радостное. Сейчас – перемирие! Какое-то изменение! Все так устали за годы войны! Такими они были длинными и тяжёлыми. А сейчас мужики вернулись, не у всех, конечно, но тем, кто пришёл, радовались всем селом. Водили пришедших с фронта из хаты в хату, везде их кормили, поили, расспрашивали о войне, о том, видели ли других односельчан. Сами делились новостями.

      А солдаты так радовались любым мелочам обычной сельской жизни, обнимали и нянчили детишек, удивлялись, как выросли мальчишки, как похорошели девочки. Смотрели на молодых жеребят и телят. Сокрушались, видя, как разрушились без ремонта сараи, да хаты, уже строили планы, кому что нужно будет помочь по весне отремонтировать, рассуждали где, что будут сажать и сеять, как обойтись малым количеством лошадей. Это были самые радостные часы их жизни, когда нужно было решать простые житейские проблемы. Только теперь, после войны, оценили люди, какая это радость – мирный труд. Каждая секунда жизни была ценной, каждая наполнена счастьем!

      22. Немец

      Хорошенький молодой офицер так и не пришёл в себя ни на утро, ни на следующий день. Сельские бабы приходили полюбоваться на него. Бледность шла его утончённому, интеллигентному лицу. Калина, хозяйка дома, которая взяла к себе на постой молодого австрийского офицера, пыталась выгнать баб, под предлогом недостатка свежего воздуха и тишины, но бабы слетались, как мухи на мёд, посмотреть на невиданного доселе красавца.

      – Да, в пору иконы писать, – сказала одна из баб.

      – Да нет, он на учёного какого-то похож. Смотри, какое лицо умное! – спорила другая.

      – Нет, на священника больше смахивает, – утверждала третья.

      Какой священник в военной форме!

      – Он ребёнок ещё, ему бы в школе учиться. Не может он быть ни священником, ни учёным. Прочитать бы документы, которые у него в сумке нашли, тогда бы и узнали, кто он.

      Жаль, что на немецком всё написано.

      – Видно, важные документы. В таких пакетах красивых, с печатями!

      Лишь