Заморье. Татьяна Эдельвейс

быть, да только он ещё пару раз подгонял коня, когда тот собирался встать. Он потом извинился за шутку, сказал «Извини. Надеюсь ты несильно испугался?». Я мог только улыбнуться в ответ. Что скажешь орвину? Со стороны, может и мелочь, а с высоты конской спины взгляд на происходящее совсем другой.

      – Он сегодня учил меня ездить на лошади и был весьма внимателен ко мне, – не знал, что возразить Герберт.

      – Ты ему пока интересен. У него было хорошее настроение.

      – Странно. Мы с ним болтали и он показался мне весьма доброжелательным.

      – Не обижайся, но, возможно, это лишь потому что ты наивен и плохо знаешь его. Но уж лучше пусть он ходит в хорошем настроении и пошучивает, чем… Ну, у него были тут срывы, но никто не пострадал… Ты ведь не скажешь ему, что я говорил такое?

      – Нет. Боишься, что он накажет тебя?

      – Да.

      – А часто он вообще кого-нибудь наказывает? – Герберту стало тревожно.

      – Да нет, как-то не припомню. Может, пару раз, когда кто-то сильно провинился. Да не бойся, его забавы хуже наказаний. Бросят в темницу на пару дней, да и всё. Это лучше, чем быть привязанным к мишени для метания ножей.

      – Ой…

      – Но он лучше всех метает ножи. Ну, не бери в голову. Пойдём, провожу тебя к нему, – слуги вышли из столовой.

      Герберта проводили в комнату Андриана. Тот уже пообедал и сейчас валялся на кровати. Здесь было много сундуков, закрытых на ключ, и даже на шкафу висел замок. Зато на столе свободно лежала масса предметов.

      – Тебя что, обидели? – спросил орвин.

      – Нет, – слуга выглядел потерянным.

      – О чём задумался?

      – Это твоя комната? Я должен буду прибираться здесь? – спросил Герберт, хотя думал о недавнем разговоре с другим слугой.

      – Ни в коем случае. Не смей рыться в моих вещах, – запретил Андриан.

      – Но что я тогда должен делать, раз я – слуга?

      – Я ведь говорил тебе. Ты должен сопровождать меня и выполнять мои поручения. Ну, что ты стоишь у дверей? Проходи.

      – А я всё-таки друг или слуга? – уточнил Герберт.

      – Пока будем считать, что слуга-друг, а там видно будет, получатся ли из нас друзья, – орвин заметил что-то неладное в поведении слуги, ещё когда тот появился на пороге, – Что тебя беспокоит?

      – То, что слуга не может быть другом орвину, – Герберт приблизился к кровати.

      – Мы уже говорили об этом. Давай, не будем об одном и том же, – Андриан жестом предложил ему присесть на край.

      – А «сопровождающий» и «прихвостень», в моём случае, это одно и то же? – слуга сел.

      – Это тебя на кухне так обозвали?

      – Меня никто не обзывал.

      – Тогда что за мысли?

      – Ну, того, кто постоянно ходит за кем-то называют прихвостнем…

      – Обозвать-то недолго. Не удивлюсь, если Альфред тебя так назовёт. Да только ты не обращай внимания.

      – Андриан, а друзья ведь не должны ничего друг от друга скрывать? – с волнением спросил Герберт.

      – Конечно. Хочешь мне что-то рассказать?

      – Вообще-то, хочу спросить.

      – Ну, давай.

      – А