Змей и голубка. Шелби Махёрин

троицу, порождение ереси. Триединую богиню».

      Даже если бы я не вырос при Церкви, то все равно знал бы об этом – каждый шассер, прежде чем принести присягу, узнает о кощунственных верованиях ведьм.

      – Дева, Мать и Старуха, – пробормотал я.

      Архиепископ одобрительно кивнул, и я ощутил, как на душе у меня теплеет.

      – Воплощение женственности в круге рождения, жизни и смерти… помимо всего прочего. Это, разумеется, святотатство. – Он насмешливо хмыкнул и покачал головой. – Будто Господь может быть женщиной.

      Я нахмурился, не глядя ему в глаза.

      – Разумеется, господин.

      – Ведьмы верят, что их королеву, Госпожу Ведьм, благословила сама богиня. Они верят, что она… то есть оно, это дьявольское отродье, способно принимать обличья троицы по собственной воле. – Архиепископ примолк и поджал губы, посмотрев на меня. – Я полагаю, сегодня тебе довелось встретить саму Госпожу Ведьм.

      Я уставился на него.

      – Моргану ле Блан?

      Он резко кивнул.

      – Ее самую.

      – Но господин…

      – Это и объясняет твой соблазн и неспособность совладать с низменной природой. Госпожа Ведьм невероятно сильна, Рид, в особенности – в этом своем обличье. Ведьмы считают, что Мать воплощает собою плодородие, полноту жизни и… сексуальность. – Лицо Архиепископа исказилось в отвращении, будто последнее слово оставило горечь у него во рту. – Человек слабый на твоем месте поддался бы искушению.

      «Но я хотел поддаться». Мое лицо пылало до боли жарко.

      Между нами воцарилось молчание. Послышались шаги, и рука Архиепископа опустилась мне на плечо.

      – Отринь эти мысли, дабы это дьявольское создание не отравило твой разум и не развратило дух.

      Я тяжело сглотнул и заставил себя посмотреть на него.

      – Я больше вас не подведу, господин.

      – Я знаю. – Ни капли сомнений или неверия. Меня захлестнуло облегчение. – Жизнь, что мы избрали для себя, – жизнь воздержания и самозапретов – таит в себе трудности. – Он сжал мое плечо. – Мы – всего лишь люди. Таков наш бич – с незапамятных времен женщины искушают мужчин. Даже в Эдемском саду, в обители совершенства, Ева соблазнила Адама во грех.

      Когда я промолчал, он отпустил мое плечо и вздохнул. Теперь уже устало.

      – Поведай об этом нашему Господу, Рид. Исповедуйся, и он простит тебе грехи твои. Если же… спустя время… ты не сумеешь преодолеть эту душевную хворь, возможно, мы найдем тебе жену.

      Эти слова тяжелым ударом обрушились на мою гордость и честь. В моей душе вспыхнул гнев. Резкий, ярый и болезненный. С тех пор как король учредил наш священный орден, очень немногие из моих братьев обзавелись женами, и большинство из них с тех пор оставили свои посты и покинули Церковь.

      И все же… однажды я думал об этом. Даже жаждал этого. Но не теперь.

      – В этом не будет нужды, господин.

      Будто прочтя мои мысли, Архиепископ осторожно продолжил:

      – Не стану напоминать тебе о прежних твоих проступках, Рид. Ты прекрасно знаешь, что Церковь не может обязать мужчину