Рыжая Мэри. Анна Бартова

о себе все больше. Он медленно перевел взгляд на доктора, лицо соседа говорило о подобных ощущениях.

      – Я бы курочки жареной с яблоками съел, – тоскливо протянул Патрик.

      – А я бы даже от хлеба черствого да воды обычной не отказался, – поддержал разговор Кристофер. – Да-а, многое бы я сейчас за это отдал. Хотя бы стакан мутной воды…

      – Если бы я выбирал, то на ужин предпочел бы утку с яблоками, кусочек молодой телятины с апельсинами, бокал выдержанного полусладкого красного вина, кусок шоколадного торта с марципанами и крепкий черный чай, – с наслаждением проговорил тот, смакуя каждое слово.

      – А еще можно… – приободрился Кристофер, представляя все перечисленные блюда.

      – Хватит! Прекратите оба! И без ваших разговоров тошно, – прервала их Сесилия. – Ладно, вставайте. Моя очередь грести. Кстати, ночь наступает, нам еще плыть и плыть, поэтому можно спать по одному в носу лодки.

      – Это как? – опешил милорд Вэндэр.

      – Ну, разумеется, не вытянувшись. Если ноги пропустить под лавкой с этой стороны, то можно вполне неплохо устроиться.

      – Ну да. Слушай, Мэри, а ты не боишься сама-то спать, когда в лодке с тобой двое незнакомых людей, бывшие твои пленники, почти враги? – усмехнулся доктор, изучая лицо девушки.

      – Разве я похожа на человека, который чего-то боится? – дружелюбно осведомилась разбойница. – Ну, если на то пошло, то я вам нужна больше, чем вы мне. Я знаю, каким курсом надо плыть, чтобы добраться до берега, а вы – нет. Так что, кому еще из нас надо бояться, а?

      – Хорошие сказки на ночь? – усмехнулся Кристофер. – Не знаю, как вы, а я жутко вымотался. Спокойной ночи!

      После этих слов доктор кивнул Рыжей Мэри, принимающей весла у Патрика, и вытянулся на жестком днище шлюпки. Как ни странно, но через несколько минут медик погрузился в сладкий крепкий сон.

      Рыжая Мэри несколько раз поглядела на звезды, уже появившиеся на темнеющем небосклоне, и, сделав сильное и резкое движение руками, слегка развернула нос шлюпки. После этого она повернулась спиной к пассажирам, продолжая медленно грести.

      Мысли ее были далеко. При взгляде на звездное небо, яркий полумесяц и трепещущую морскую гладь из глаз ее потекли слезы. Она вспомнила дядю, вспомнила его грубый голос и добрые глаза, вспомнила, как он в детстве брал ее на руки и как впервые привел на «Мечту». Сесилия не могла сдержаться, и тело сотрясли беззвучные рыдания. Из глаз вырвались горячие, долго сдерживаемые крупные слезы. Руки не слушались и, выронив весла, она прижала их к груди. Она закрыла мозолистыми ладонями лицо, стараясь подавить рыдания.

      – Мисс, – раздался позади тихий голос.

      Сесилия вздрогнула и резко обернулась. Рядом с ней на одной лавке сидел Патрик, было видно, что ему неловко.

      – Почему вы плачете?

      Ей захотелось ответить что-то резкое. Сказать, что это не его дело. Но вместо этого она тихо проговорила:

      – Черного Волка повесили. Моего дядю повесили, убили…