Дни Самайна. Татьяна Воронцова

мать твою. Его порочная красота пробуждала в душе самые дикие, самые нецивилизованные, самые немыслимые желания. Швырнуть его на асфальт и топтать ногами. Связать по рукам и ногам и… И что?

      Константин щелкнул зажигалкой. Ладонью прикрывая огонек от ветра, поднес к сигарете Дэймона. Тот подался вперед. Пальцы его сомкнулись на запястье Константина. Глаза сощурились от дыма, когда табак встретился с пламенем.

      – Послушай, а может начать все сначала?

      – Что ты имеешь в виду?

      – Хороший вопрос. Так ведут себя женщины. Когда они в принципе знают, о чем речь, но стараются выиграть время.

      – И все же.

      Дэймон изобразил улыбку. Он закурил, но продолжал удерживать руку Константина. Крепкая хватка. Даже очень крепкая.

      – Ты можешь вернуться в гостиную, обойти вокруг стола, снова выйти на террасу и попробовать завязать со мной разговор. О чем? О международном положении, о скачках, о видах на урожай… словом, о чем угодно, только не о том, с чего ты начал в первый раз.

      – Да? – усмехнулся Константин. – И что изменится?

      Зажигалку он давно уронил на каменный пол и теперь просто стоял без движения, глядя в опасно поблескивающие глаза Дэймона и стараясь не морщиться от боли.

      – Что? Мы станем друзьями.

      – Тогда как сейчас…

      – Тогда как сейчас мы рискуем стать больше… больше, чем друзьями.

      Константин молчал. Ему было ясно, что Дэймон провоцирует его, но не ясно, с какой целью. В любом случае гадать он не собирался, поэтому сделал то, чего хотелось ему самому, а именно: свободной рукой перехватил запястье подлеца и сжал с ответной жестокостью. Стиснул до хруста кости.

      – Great[25], – прошептал Дэймон, даже не пытаясь оказать сопротивление.

      – Думаю, ты этого хотел. Вернемся к нашему разговору.

      – Чтобы ты снова начал упрекать меня в безнравственности? Ни за что!

      Позабыв о своих первоначальных намерениях, Константин уже наслаждался этим фарсом.

      – А ты ею гордишься? Своей безнравственностью.

      – Right on![26] Спекулировать личной добродетелью никогда не приходило мне в голову. Что если врата познания захлопнутся навсегда, чуть только я задумаюсь о своей нравственности или, того не легче, о спасении своей души!..

      – Ницше, – удовлетворенно отметил Константин.

      – Да, – скромно подтвердил Дэймон. – Я грешу любовью к немецким философам.

      Переговариваясь, они мало-помалу отступали вглубь террасы, пока не оказались рядом с кирпичной оштукатуренной стеной здания, так что за ними было уже невозможно наблюдать из гостиной. Там, приложив Дэймона спиной к стене и торжествуя от сознания собственной превосходящей силы, Константин так вывернул ему кисть руки, что сам испугался. Его запястье в обхвате было шире запястья американца как минимум раза в полтора.

      Дэймон резко выдохнул сквозь зубы. Рассмеялся, запрокинув голову.

      – Вот

25

Отлично, классно (англ.).

26

Восклицание, означающее полное подтверждение сказанного собеседником, типа «Еще бы!», «Ясный перец!» (англо-амер. слэнг)