Тени утренней росы. Татьяна Воронцова

меня сквозь темные стекла очков. Это страшно бесит, ослабляя мою решимость сохранить инкогнито. – Вам понравилось? Там сверху выбит знаменитый византийский палиндром[1], вы заметили? Знаете, что он означает?

      – Что?

      – Смой все грехи, не только грязь с лица.

      Образованный, да? Что ж, примем к сведению. Уже у самых ворот он замедляет шаг и неожиданно спрашивает:

      – Вы православная?

      – А какое это имеет значение?

      – Для православных вход в монастырь бесплатный. Конечно, это не так важно, но вы приходите каждый день…

      Одарив меня странной улыбкой, лукавой и застенчивой одновременно, он поворачивается к привратнику и, к моему безграничному изумлению, начинает говорить с ним по-гречески. Бегло, без запинки, как на родном языке. Тот смотрит на меня, кивает, задает какой-то вопрос. Вопрос, ответ – обычное дело, вот только я не понимаю ни слова.

      – Можете приходить в любое время, – объявляет мой спутник, завершив переговоры. – Вас пропустят без билета.

      – Вас тоже пропускают без билета?

      – Да, но по другой причине.

      Пытается заинтриговать? Вряд ли. Несмотря на первоначальную неловкость и даже панику, вызванную его бесцеремонным вторжением в мой микрокосм, я все же признаю, что давно не встречала человека, которому удавалось бы держаться так раскованно, абсолютно естественно, без всякой фальши.

      – А вы, наверное, католик?

      Опять эта улыбка, похожая на молчаливые извинения. Снимет он, наконец, свои очки или нет?

      – Католик? Не знаю. Боюсь, со временем я перестал чувствовать разницу.

      Сильно сказано – «со временем»… Так, будто ему лет девяносто, в то время как ему от силы двадцать пять.

      Тема эта слишком обширна и многогранна, чтобы обсуждать ее при сорокаградусной жаре на открытой автомобильной стоянке, откуда начинается не самый комфортабельный в мире спуск в долину Превели, поэтому я начинаю прощаться.

      – Приходите завтра, – говорит он без улыбки. – В одиннадцать часов. Придете?

      Ах, мерзавец!.. Я чувствую себя в западне. Сказать «да» – значит связать себя обязательством. Сказать «может быть» – это уже кокетство.

      – Вы видели Нижний Превели?

      Название он произносит по-гречески: Като-Превелис.

      – Нет? Я покажу вам. Это недалеко. Сейчас он закрыт для посещения, но мы перелезем через ограду.

      Я пытаюсь представить себя перелезающей через ограду в компании этого молодого хиппи, и мне становится нехорошо.

      – Вы сошли с ума.

      – Да. – Он очень серьезен. – И надо сказать, это было делом не одного дня.

      – Завтра? – Я сосредоточенно перебираю в уме список несуществующих дел. – Не обещаю, но постараюсь.

      Мой уклончивый ответ обескураживает его, и он не считает нужным это скрывать.

      – Вы всегда так чертовски благоразумны?

      А как же! Благоразумие – оно-то в конечном итоге и привело к этому состоянию коллапса,

1

Палиндром (перевертень) – слово, фраза или стих, одинаково читающиеся слева направо и справа налево, например, «кабак».