Украденное детство. Марина Линник

ты может так спокойно рассуждать? – не веря своим ушам, процедила Валя сквозь зубы. – Неужели ты не понимаешь? Еще полчаса назад она жила, дышала, смеялась… а теперь… а теперь лежит на земле в луже крови, а ее ноги…

      – Що ее ноги?

      – Гляди! – с вызовом ответила молодая женщина. – Голову поверни направо! Вон они около воронки лежат. Да ты стоишь в двух шагах от… того, что было когда-то ногами.

      Кровь застыла в жилах у девушки, едва она бросила взгляд на кровавое месиво. Ульяна не раз уже сталкивалась со смертью. Похоронив всю свою родню (а это ни много ни мало девять человек), она очерствела душой, закоснела. С годами прошла и горечь потерь. Но тут… Спокойно смотреть на такое зрелище было невозможно.

      – Батюшки-светы! – пробормотала она, опустив глаза. – Я… я сейчас принесу рубаху. Ну, накрыть ее… ноги завернуть. Я… мигом!

      Тем временем баба Матрена попросила позвать кого-нибудь, чтобы перенести останки Анны домой.

      – Завтра и похороним… Ох, что же с детьми-то будет? Горемыки!

      – Давайте я к себе их возьму. Пусть у меня пока побудут, – предложила Валя.

      – Да куда тебе еще пятерых? Своих-то… один меньше другого, а тут еще ораву в дом притащишь.

      – А что же делать? У всех дети. Справлюсь!

      – У нас с дедом уже выросли и разлетелись, – продолжила Матвеиха. – Себе и возьмем. Чай, управимся.

      На следующее утро и похоронили женщину на местном кладбище. Ее дети, старшему из которых было тринадцать лет, а младшему – два, так ничего толком и не поняли. «Вашей мамы больше нет», – сказали им односельчане накануне, попросив собрать вещи и отправляться к деду Михаилу и бабе Матрене. Им не дали даже проститься с матерью, потому что жители деревни решили не открывать наскоро сколоченный гроб, настолько страшным было изуродованное, посеченное осколками бомб тело.

      В тот день многие наконец-то осознали реальность приближающейся беды. Война предстала перед растерянными людьми во всем своем безобразном обличии. Она, как гигантский спрут, опутывала все больше и больше людей своими щупальцами и утаскивала их в бездну, не давая ни малейшей возможности вырваться живыми из цепких смертельных объятий.

      3

      По пыльной, изрытой многочисленными воронками дороге – все, что осталось от хорошего шоссе после налета немецкой авиации, – двигались в сторону Минска растянутые колонны наших войск в сопровождении штурмовой артиллерии, грохочущих танков и нагруженных боеприпасами машин. Красная Армия, не сломленная сокрушительным поражением в первую неделю войны, готовилась нанести контрудар. Жители деревни то и дело выбегали на дорогу в надежде увидеть родных, но среди хмурых сосредоточенных лиц им так и не удалось встретить ни родственника, ни односельчанина.

      А потом наступило затишье; страшное, пугающее безмолвие – предвестник бури.

      В тревожном ожидании прошло два дня. Два долгих, томительных дня. Никто не знал, что происходит. По радио из-за бесконечных помех ничего не удавалось разобрать.

      – Ох, что-то не по себе становится, –