Узурпатор ниоткуда. Дмитрий Дубинин

был хорошо обломан и объеден. Возможно, не слишком давно.

      Как бы в ответ на мой вопрос, откуда-то донесся басовитый трубный звук. Похоже на вопль слона, по крайней мере в детских фильмах прошлого века он звучал именно так.

      Кстати, за все время в Африке я так и не увидел вблизи живого слона. Только убитого, к сожалению… Не видел и других толстокожих, за исключением нескольких двуногих. Говорят, по-настоящему дикие животные остались только в Уганде и Танзании, но меня туда пока что не заносило.

      Ну, что?.. Рота, подъем!..

      Драпать положено в сторону, противоположную источнику подобного шума. Это вовсе не мысль античного мудреца, это я только что вывел новый закон природы. Драпал я минут пять, потом прислушался. К счастью, позади никто не ломал кусты, не сопел и не топал – следовательно, погони нет. Это радовало.

      Но одновременно меня вдруг стали терзать смутные сомнения – а не заблудился ли я? Потому что я уже точно знал, что буду возвращаться к аэродрому. Идти невесть куда мне нельзя по той простой причине, что выжить в африканском лесу я не смогу. Но вот вопрос – смогу ли я вернутся обратно?

      Задавать вопросы в воздух глупо. Надо идти. Идти обратно.

      Пробивающееся сквозь густую листву солнце опять светило немного сзади – после полудня по местному времени я возвращался, вернее, пытался вернуться к аэродрому. Я безумно устал, мне страшно хотелось пить, но к фляжкам пока я запрещал себе прикасаться.

      Я шел, время тоже шло. К семи часам вечера я понял, что заблудился окончательно. Куда бы я ни брел, лес везде казался одинаковым: плотная листва, крепкие наземные плети, кучи москитов, пауков, да пару змей еще заметил. Вот тут-то мне и стало страшно – черт возьми, прямо до дрожи в коленях пробрало!

      Немного поорал в воздух, кроя на чем свет стоит бросивший меня экипаж. Потом прислушался. Кто-то вдалеке завопил очень похоже, но все же не человеческим голосом.

      Быстро садилось солнце. В какую-то минуту его лучи, падая под довольно острым углом, вдруг ярко осветили лесную чащу, и в нескольких шагах от себя я увидел большой темный силуэт.

* * *

      Все-таки, ничто так не сближает людей, как выпивка. Уже через полчаса за нашим столиком пусть на время, но исчезло некоторое напряжение.

      Татьяна уверяет, что я пью излишне много. Сейчас я старался вести себя скромнее, насколько это было возможно. Пусть и говорят, что иностранцам надо спиртного значительно меньше, чем нашим соотечественникам, но мой опыт свидетельствовал о том, что это, мягко говоря, не совсем так. Вот и сейчас я в этом снова убеждался.

      Граммов по двести коньяка уничтожил каждый из нас еще под салат. И это было только начало. Хотя Кеженис в дальнейшем только делал вид, что пьет – но это было понятно, он все же работодатель. Все же в процессе выпивки он заявил, что не видит ничего плохого в том, что пилоты расслабляются подобным образом; летчики, сказал Робертас, как моряки: на работе должны быть собраны и готовы ко всему, а на земле им разрешено все, что только взбредет