Мединститут. Дмитрий Борисович Соколов

перчатки на пухлые кисти и исчез в массе людей, окруживших его стол. Резекция желудка считалась сложной и показательной операцией, посмотреть на которую всегда стекалось множество народа. Антон израсходовал один «квач», стряхнул сухую салфетку в таз и ухватил у медсестры новую. Операционное поле требовалось обрабатывать троекратно.

      –Кто распорядился подавать больную? – услышал он и обернулся.

      К столу подходил клинический ординатор Горевалов с не предвещавшим ничего хорошего выражением верхней части лица (нижняя, как и у всех в операционной, была скрыта маской). Руки его блестели от антисептика, Пётр Егорович только что помылся.

      –Я спрашиваю- кто? – он встал рядом, принял от медсестры салфетку и негодующе посмотрел на Антона.

      –Ло…– перехватило у того от неожиданности дыхание, и он закашлялся в маску.

      Пётр Егорович посмотрел ещё суровее. Он был настолько же сердит, насколько молод.

      –Ломоносов Виктор Иванович, – постарался сохранить спокойствие Булгаков. Ответил он намеренно тихо, так, чтобы ординатору пришлось вслушаться.– Его распоряжение.

      –Палатный врач- я. Почему мне не доложился? Моя больная! Тебя субординации не учили?

      –Забыл, – Антон во что бы то ни стало решил не смигнуть и не отводить взгляд.

      –Забывать можешь воду в туалете сливать, – усмехнулся Горевалов, отбрасывая салфетку. Та угодила точно в таз, и он ещё раз усмехнулся. –А в нашем деле…– он сделал ещё шаг к столу.

      Булгаков и медсестра одновременно вскрикнули.

      –Пётр Егорович! Оденьте сначала стерильный халат! – подала голос медсестра.– Ну вот, расстерилизовали «поле»! И я вас уже просила салфетки в таз не бросать, их нужно на окно складывать. Обрабатывайтесь по новой, – и она заменила Булгакову инструмент.

      Пробормотав что-то презрительное, клинический ординатор отошёл от стола и начал одевать халат. Уши его заметно покраснели. Справившись с халатом и перчатками, он снова повернулся к медсестре.

      –Давайте простыни, обкладываться будем, – отрывисто приказал он и снова приблизился к столу. – В наркозе? – спросил он анестезиолога. – Хорошо. А ты иди на ту сторону, – приказал он Булгакову. – Выгляни- там Ломоносов ещё не подошёл, – велел он санитарке.

      –На ту сторону иди,– повторил он, увидев, что студент не тронулся с места.

      –Там встанет второй ассистент…

      –А ты, бл…, который? – усмехнулся Горевалов, принимая от медсестры стерильную простынь. –Давай, дуй, не мешайся тут.

      Горевалов сделал широкий жест, намереваясь одним движением раскрыть простынь, перекинуть один конец через дугу анестезиологу, другим накрыть больную, но не рассчитал и задел краем за низ стола.

      –Пётр Егорович! – снова тоскливо вскрикнула медсестра.– Опять расстерилизовали! Я ведь только две простыни закладывала и четыре пелёнки. Где я вам новую возьму? У меня больше стерильных биксов нету!

      Горевалов