Смерть и прочие хэппи-энды. Мелани Кантор

об этом. Жаль, что я не знала их лучше»?

      – Да. Но моя лучшая подруга – другой случай. – Она поджимает губы.

      – Тоже верно. – Я указываю на экран: – Во-первых, говорила ли я, что в детстве, еще до знакомства с тобой, мы с Эмили нашли потерявшуюся собаку? Мы вспомнили, что видели плакат «Разыскивается», и несколько часов бродили по Хэмпстеду с собакой на поводке, пока не отыскали нужный адрес. Наши родители сходили с ума, не зная, где мы, но для той семьи мы стали героями.

      – Это так мило!

      – Во-вторых, известно ли тебе, что, когда мы были на медовом месяце на Крите, Энди сводил меня с ума, упрашивая прыгнуть с ним на тарзанке? Я не хотела его расстраивать и поэтому сделала это. Даже после того, как сам он струсил.

      – Он струсил? Вот тряпка! Нет, ты никогда мне о таком не рассказывала.

      Я вспоминаю тот день. Интересно, что до недавнего времени я вообще об этом не думала.

      Это напоминает мне о том, как много я сделала для него, и о том, что я могу быть смелой.

      – Если честно, тогда я не рассказывала, чтобы защитить его доброе имя. Теперь же мне все равно.

      – О, Дженнифер, – грустнеет Оливия. – Это все очень меня расстраивает.

      – Знаю. Меня тоже. Но мы должны это сделать. Старайся думать об этом как о нормальном разговоре и забудь про контекст.

      Она порывисто вздыхает:

      – Хорошо, хорошо! Нормально. Все это совершенно нормально. Как будто я готовлю речь на твой день рождения.

      – Отлично! Давай думать об этом как о вечеринке. Оптимизм и некоторая бесцеремонность не помешают. У меня есть сбережения, чтобы покрыть расходы. Правда, я рассчитывала, что это пойдет на центральное отопление или ремонт, но не важно. Это пригодится для моей вечеринки!

      – Должна отдать тебе должное, подруга. Ты, кажется, уже все продумала!

      И я правда думала почти обо всем. Мне нет необходимости делиться своими безумными фантазиями с Оливией, но я даже представляла сцены самих похорон. У меня имеется несколько вариантов. Один – с Гарри. На самом деле он присутствует во всех вариантах. Но именно в этом он плачет, говоря, что слишком поздно понял, какой замечательной я была и как он сожалеет, что отпустил меня. Говорит, что я останусь пятном на его совести. Что он никогда меня не забудет. И мне нравится эта версия.

      В другом варианте рыдает уже Энди, приговаривая, что будет скучать по мне до конца своих дней. Элизабет стоит рядом с ним, хрупкая, как сосулька, и смотрит в сторону, плотно поджав губы куриной гузкой.

      Это обидно, да? Факт, что в тот самый раз, когда мы будем безоговорочно находиться в центре всеобщего внимания, мы не сможем насладиться этим зрелищем.

      – Ты уверена, что не против быть ответственной за приготовления?

      Оливия поворачивается ко мне.

      – Можешь на меня рассчитывать. Я не подведу. И спасибо за открытость. Твой пример вдохновляет.

      Я закрываю ноутбук и кладу его на пол.

      – Ладно, давай поговорим о чем-нибудь хорошем и безусловно нормальном. Как Дэн?

      – Ну, это не настолько нормально, однако спасибо! Говорить об этом скучновато.