Веснянка. Ольга Озерцова

к нам милостью,

      С рожью высокой,

      С корнем глубоким,

      С травами росистыми.

      Услышав их, Веснянка и стоявшие крутом люди подхватили:

      Ты, Весна моя, красна,

      Ты веселая,

      Развеселила ты все горочки…

      Она каждый год боялась, что, если не позвать птиц, улетят они обратно в Вырей9. И таким звонким был ее голос, что все поверили, будто может она закликать весну.

      Уж ты пташечка,

      Ты залетная,

      Ты слетай

      На сине море,

      Ты возьми ключи весенние,

      Замкни зиму,

      Отомкни лето.

      В высоком небе откликнулся жаворонок. Когда-то давно он также зазвенел и, схватившись за светлые нити, тянувшиеся от него, она запела. С той поры ей ведомо колдовство песни, и люди прозвали ее Веснянкой.

      В оживающем воздухе ей вновь отвечали с дальних холмов. От реки, из-за болота, леса долго разносились, перекликаясь, песни.

      Вечером Веснянка, Ярилка и Светик сидели в избе и пытались уловить те тихие звуки, о которых говорил старик.

      – Что это шумит? О чем?

      – Ветер шелестит.

      – Нет, не только.

      Веснянка подошла к двери. Кругом еще был снег, но что-то теплое шло от кустов, деревьев, будто туман. В нем уже чудилось глубинное таянье.

      – Вот, ручей.

      – Или река.

      – Самое важное, дети, учитесь жизнь слушать.

      Старик, отец Веснянки, вдруг насторожился:

      – А это что?

      – Это не ветер… Что это? – спросил и Светик, недоуменно глядя в темноту за дверью.

      – И я не пойму. – Ярилка нахмурился. – Это шаги… но не человечьи.

      – Я сейчас посмотрю.

      Веснянка выглянула наружу. Пахло влагой, с реки слышался неясный гул. Вдруг она вскрикнула. Около леса появилось что-то большое, темное, похожее на человека, если б не горящие глаза, метнулось к деревьям и исчезло. Показалось или, быть может… оборотень?

      – Отец, – Веснянка испуганно вбежала в избу, – там кто-то приходил. Кто это?

      Старик нахмурился. Вспомнил тот слух, что на днях рассказывали охотники, они еще все говорили – не к добру это.

      – Ну ходит кто-то, – прервал его тревожные мысли Светик. – Что вы замолчали – пусть появится хоть сам волк, человековолк, волкодлак. Ну и что? Лучше скажите, можно услышать, где рождаются слова? Веснянка, откуда ты их берешь, из горла?

      – И я не пойму, – спросил Ярилка, – откуда берутся песни? Где их находит наша Веснянка?

      Старик улыбнулся.

      – Откуда они, никто не ведает. Отцы говорили, что людей научили песням ветры, реки и шумящие деревья10. А ты как думаешь, дочка?

      – Не знаю, может быть, они рождаются в источниках и у корней трав? – проговорила Веснянка задумчиво. – Когда я смотрю на стебли в воде или на почки, которые распускаются, мне порой чудится, что я вот-вот пойму, откуда берутся песни.

      Старик помолчал. Невнятный говор доносился то ли с реки, то ли от ручья.

      – Пора, иди, девочка моя, ты совсем выросла. Выйди завтра на заветный холм рано-рано, положи хлеб и жди. Тебе уже пора услышать землю11.

      Снег

9

Вырей (вырий, ирий, рай) – счастливая солнечная страна, откуда прилетают птицы весной и куда уползают зимой змеи. Известна по отрывочным этнографическим записям. Например, в 1980 г. в Полесье (Черниговская область) еще бытовало предание, что осенью (на Воздвиженье) в земле раскрывается «здуховина» и змеи уползают через нее в Вырей, который очень далеко, может быть, на другой стороне Земли. Владимир Мономах в «Поучении детям своим» (XII в.) пишет: «Сему ся дивуемся, како птица небесныя из ирия идут». Афанасьев и вслед за ним Рыбаков считают Вырей еще и счастливой страной (подобной Валгалле), где обитают души умерших. (Афанасьев. Т. П. С. 137—142; Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. С. 275-276.)

10

«Отцы говорили, что людей научили песням ветры, реки и шумящие деревья»; «словаки догадываются, что человека научили песням небесные ветры и шумящие дубравы». (Афанасьев. Т. 1. С. 328.)

11

Древняя жертва оживающей земле и весне сохранилась в следующем обычае. «Как только станет сходить снег, бабы начинают раскладывать свои точи. На них они кладут кусочки пирога или хлеба, оставляют эти кусочки на всю ночь и приговаривают: «Вот тебе, весна-матушка!» (Сахаров. Т. 2. С. 50, Афанасьев. Т. П. С. 690; Этнографическое обозрение. 1891. №4. С. 187; Аничков. Ч. I. С. 140.)