Правила неосторожного обращения с государством. Яков Миркин

торяются. Их точно так же топит – или возносит. Всё это нужно знать, действуя, как человек в истории, строя собственные отношения с государством и с личностями в нем.

      Каждый из нас проживает свое время – большой истории российского государства.

      В любом случае, в любой временно́й точке, находясь в России, внутри истории – она никогда не останавливается – вы должны чувствовать – или, как говорили когда-то, по-животному чуять – что впереди.

      А что именно?

      Сценарии, развилки, их вероятности, и собственные действия, что бы и кто бы ни говорил.

      Ваша игра, ваше удовольствие, ваши жертвы, то, чем вы поступитесь перед обществом, – решая, зачем вам всё это нужно.

      Осмысленно – это главное слово.

      Эта книга – для думающих. Для проницательных, для тех, кто собирается быть научно точным – можете смеяться – в собственных действиях, не поддаваясь на мифы, понимая, как всё устроено, и думая аналогами. История идет по кругам, и там, позади – такие же люди, так же не понимающие – или, наоборот, хорошо понимающие, что впереди.

      Не поддавайтесь полностью желаниям (когда-то их называли безотчетными). Не останавливайтесь в собственной истории – или чужой – думайте, как в шахматах, и будьте в движении, избавляясь от всего, что вам не нужно.

      Пусть наградой будет – в любом возрасте – чувство свободы и приращения, не убывания самого себя.

      – Всё это, конечно, хорошо, – сказал мне мой стол и засмеялся. – Иди-ка, попей чайку и остынь.

      И я с покорностью двинулся на кухню.

      Ему сто с лишним лет, и он уцелел.

      Поэтому я отношусь к нему с огромным уважением.

      Часть I. В постели с государством

      См.: Новый Сатирикон, 1914, № 17. С. 2. Рис. Кузнецова

      В пасмурных объятиях

      См.: Вейс. Быт народов. Книга 1. С.58

      Государство – это он

      Cм.: Теплая компания. С кем мы воюем. С. 6. Рис. Ре-ми

      Россия Александра II и Александра III – это разные России. Россия Хрущева, Брежнева, Андропова… Горбачева, Ельцина и так далее – разные России.

      Мы находимся внутри другого человека, как бы он ни назывался – премьер, президент, внутри его эмоций, талантов или отсутствия таковых. Он накладывает свой характер на каждый наш выбор. Его вкус, реакции, способ мышления, люди, которые ему нравятся или нет, тяжести или восторги детства, комплексы, неисполненные желания – всё это опутывает нас с ног до головы.

      США Буша, Клинтона, Обамы, Трампа – во многом разные страны, с очень личностными особенностями в поведении, хотя ядро, модель страны, ее желаний, реакций – одни и те же в самом главном.

      Прогноз того, что будет со страной, – это очень личностный прогноз. Попытка понять, кто перед тобой, кто этот человек, оказавшийся за рулем.

      Он не может выпрыгнуть из самого себя.

      Все прогнозы, обращающиеся к его рациональности, к трезвому оцениванию ситуации, к образованию и качеству мышления, все прогнозы, относящиеся к объективному ходу вещей, могут быть совершенно бесполезными, потому что его «я» живет в совершенно другом измерении и доказывает всему миру и всем тем, кто конкурирует с ним, совсем другие истины, купаясь в собственных ощущениях того, что правильно, а что нет, что и кто нравится, а кто – нет, перед кем нужно утверждаться, а перед кем – конечно же, нет.

      Переломить всё это мы не можем.

      Но это создает новое понятие времени. Оно делится на время человека Иванова, на годы, прошедшие под знаком человечка Петрова, и на то, что случилось при человечище Сидорове.

      Это человеческое время задает наши собственные границы, наши риски, наш ход – кому полный вперед, кому ход конем, а кому просто пятиться и лучше уползать с поля.

      Грубо говоря, семьи должны знать «под кем» они живут и что их ожидает.

      Мы и Они

      См.: Новый Сатирикон, 1913, № 26. С. 11

      Как же это Они не понимают! Неужели Они не видят, что…?

      Они – это наш лексикон. Не Сидоров во власти, не Иванов, не Петров. Это Они. Власть. Сила внешняя, почти мифическая, довлеющая. Разве дружеская нам, теплым, малым? Отстраненная. Они – где-то там.

      И тогда – остается только покориться. Человекомуравейники. Хорды. Асфальтобетон. Атака на карманы – сверху, откуда-то с небес, как ни умоляй. А вот и пушки.

      Всё это дается свыше.

      Неумолимая сила власти, хмурый, холодный глаз.

      Ее отстраненность.

      Хотя есть, конечно, и качели у метро.

      – Они, – говорим мы.

      Очень по-российски.

      И изумляемся, когда теплый, милый человек, попав во власть, обретает кожуру.

      – Что-то ты холодненький!

      – Что-то