Держава. Том 3. Валерий Аркадьевич Кормилицын

как и у Горького, объяснила прибывшей депутации, что его превосходительство отсутствует.

      – Врёт прислуга, – кипел праведным гневом господин в бородке и очках. – Не желает с нами встречаться. А поехали, господа, к председателю Комитета министров Витте, – предложил он.

      Сергей Юльевич делегацию принял и даже распорядился подать чай с печеньями.

      – Погрейтесь с дороги, – делая добродушный вид, угощал прибывших, узнав по портретам почётного академика Арсентьева, писателей Анненского и Горького: «Остальные мне совершенно неизвестны. Особенно вон тот, в смазных сапогах и косоворотке, что громко прихлёбывает чай и лихо поедает печенье», – с трудом скрыл усмешку.

      Вспомнив, что он послан отцом Гапоном – не чаи распивать, Кузин с набитым ртом пробубнил:

      – Эта! Отче просил, дабы избегнуть великого несчастья, посоветовать государю – принять рабочих и выслушать их требования, – вытер ладонью мокрые губы.

      Витте, глядя на прибывшую делегацию, отрицательно покачал головой.

      – Господа общественники, я этого дела совсем не знаю и потому вмешиваться в него не могу. Им занимаются другие люди, вплоть до великого князя Владимира Александровича. Так что увольте, – расставил в стороны руки. – Рад бы помочь, да не в моей компетенции вопрос…

      Обескураженная делегация, поздним вечером возвращаясь в редакцию, недовольно обсуждала прошедшую аудиенцию.

      – Как же так, – горячился член городской управы, присяжный поверенный Кедрин. – Завтра может пролиться кровь, а к председателю Комитета министров… как он сказал… это дело совсем не относится. Правильно мы ему ответили, что в такое время он приводит формальные доводы и уклоняется от исполнения прямых своих обязанностей по предотвращению кровопролития.

      – Царь Берендей в пьесе Островского «Снегурочка» говорил своему премьер-министру Бермяте: «Поверхностность – порок в почётных людях, поставленных высоко над народом», – задумчиво произнёс литератор Анненский.

      – Это не поверхностность… Такое впечатление – чем хуже, тем для него лучше, – возразил Горький.

      – Удивительное дело, – поддержал его историк Семеновский, – главе кабинета сообщают о назревающем кровопролитии, то есть о деле государственной важности, а оно его, оказывается, не касается… Дальше уже некуда. На окраинах империи идёт война, в столице назревает чуть не революция, а председателя Комитета министров это не касается…

      – Правильные ходят толки, будто сам на место государя метит, – высказал своё мнение редактор газеты «Право» Гессен. – Нет дыма без огня…

      Рабочий Кузин в диспуте общественников не участвовал, ибо после встречи с Витте сразу направился искать Гапона, разъезжающего по отделам «Собрания». Встретился с ним на квартире у купца Михайлова, ярого приверженца священника.

      Присутствующие здесь руководители отделов договаривались, кто с какой колонной пойдёт завтра к царю.

      – А интеллихенты говорят, что батюшки-царя