Дальние страны. Анна-Нина Коваленко

для обогрева. Между печью и стеной классной комнаты узкий проход. Забросила туда, в самый дальний угол, мячик, приготовила веник-голик… Пирожку:

      – Володь, достань мне мячик…

      Пирожок зашёл в тупик, достал мячик, а на выходе его ждёт голик:

      – Вот тебе, вот тебе…

      Учитывая то, что мне семь, а Пирожку – четырнадцать, победа особенно ценна.

      Следующий объект мести – Тонька Ковток: сказала о моей маме плохое слово. Скорее всего, она повторила это слово за её матерью, которая, очевидно, ревновала маму к Тонькиному папе дяде Мите, точнее, к его назойливым визитам к нам. Слово резануло слух и вызвало желание наказать, то есть отомстить. Придумала: позвала погулять после дождя. Через шоссейную дорогу от школы – площадка, где побывал трактор и разворотил почву, оставив кучу комьев грязи. Вот туда-то я и завела клеветницу. Пропустила вперёд, сама отстала на несколько шагов. Взяла в руки огромный ком грязи… окликнула. Как только Тонька обернулась, запустила ей грязь прямо в лицо:

      «Это тебе за маму».

      Ночью мама разбудила:

      – Говорят, ты бросила девочке в лицо грязь. Это правда?

      – Правда.

      – Почему?

      Молчу в ответ. Она не узнает почему.

      «Давай закурим». Мама едет по делам в Пожарское, в РОНО, меня поручает присмотру старшим, четырнадцати-пятнадцатилетним девочкам. Девочки эти дают мне почитать свои альбомы, а сами убегают в лесок, что за школьной оградой, курить. Я с интересом читаю рукописные песни, чаще всего об Алтайском крае, о крутизне дорог, несчастной любви шофёра. И там же – рисованные красивые цветы, красные розы. Никогда не видела розу в жизни. Рисую розу: лепесточки по спирали. Хочу быть равной с этими девчонками, тоже курить… Рву и сушу траву, трава сохнет быстро, делаю папироску-самокрутку и выхожу на крыльцо с альбомом в руках, закуриваю, сажусь: в одной руке папироска, в другой альбом, с алтайскими историями. Отрываюсь от чтива для затяжки: у входа во двор школы – мама, застыла от изумления, ничего не может сказать. Гашу свою папироску.

      «Ружьё заряжено». Мама организовала народный театр. Сцена – местный клуб. Актёры – деревенское население, в основном молодёжь, играют замечательно. В один прекрасный воскресный день театральный коллектив едет на грузовике в Пожарское, и я вместе со всеми. Мне выпадает развлечь публику в антракте чтением стихотворения о кошке, которой хозяева долго искали подходящее имя, пока не пришли к такому заключению: «Не назвать ли нам кошку Кошкой!» Успех! О нас напишут в районной газете! И обо мне не забудут: «Девочка-младшеклассница прочитала со сцены…». Вечером с мамой возвращаемся домой, укладываемся спать в нашу деревянную кровать. Слышен шорох в коридоре. Что-то упало? Мама обращается ко мне громким басом:

      – Сынок, а у нас ружьё заряжено?

      Я не успеваю отреагировать «какое ружьё, мама», как она толкает меня в бок и шепчет: «Отвечай: заряжено, папа…» И я отвечаю:

      – Заряжено,