Запретная застава. Константин Иванович Кизявка

мама!

      – Хорошо. Сделайте телевизор потише, такие крики жуткие. Ужасы, что ли, смотрите?

      Игорь с Инной заржали в подушку.

      Инна достала пульт, убавила громкость.

      Как изящно она это сделала! Игорь не выдержал и снова навалился с поцелуями.

      Девушка тонко рассмеялась, нежно оттолкнула влюбленного, вспорхнула с постели и накинула халатик с синими драконами.

      – Какой ты голодный! Может, чайку? С булочками?

      – А может…

      – Хватит-хватит. Уже и так полфильма пропустили.

      Булочки были шикарные. Мягкие, пышные, с легким запахом корицы. За столом напротив молодых сидели родители Инны: мама Эльвира Викторовна и папа Аркадий Петрович.

      – Я в мебельном такую стенку присмотрела! – воскликнула мама. – Необыкновенно красивая вещь! В зале поставим, обалденно будет смотреться! Гости попадают, когда увидят.

      – Остается только денег на нее заработать, – парировал папа. – Игорь, ты видел, как наша Инна рисует? Это же просто Глазунов какой-то!

      – Пап, не надо, – Инна сделала сердитое лицо, – рисую я плохо. Другие в студии намного лучше. Я отстающая от всех серость.

      – Серость?! – папа вскочил и убежал в соседнюю комнату. Вернулся с кипой разрисованных листов ватмана. Выложил на стол перед Игорем. – Вот это она называет серостью! Посмотри! Какие цвета! Как выписаны детали! А свет, свет! Да я такого света у Левитана не видел!

      – Вот это кайф! – Игорь восхищенно перебирал рисунки. Он видел много картин великих художников в «Детской энциклопедии по искусству», но такой красоты не встречал. А ведь рисовал не кто-то далекий и чужой, рисовала любимая! Удивительно!

      Любимая, фыркнув, убежала в комнату.

      Игорь бережно взял охапку картин и пошел следом.

      – Ну, ты чего? Стесняешься?

      Инна лежала на кровати, отвернувшись к стене.

      – Я положу… на стол.

      Осторожно опустил бумаги на гладкую коричневую полированную поверхность. Повернулся к девушке.

      – Ну, Инн, хорош дуться. Классные же картины!

      Инна резко развернулась:

      – Ты просто ничего не понимаешь в живописи! Это примитивно!

      – Ну, хорошо, хорошо, может, не понимаю. Но мне нравится. Имею я право на мнение?

      – Серьезно? Тебе на самом деле нравится или ты, как родители, не хочешь меня обидеть? Скажи честно.

      – Честно! Клянусь.

      Инна села в кровати.

      – Ну тогда иди сюда, ценитель прекрасного. Сейчас я тебе объясню, что картины – это не самое удивительное!

      глава четвертая

      Русская лапта

      Утро раскрасило мир тревожными мазками. Воробьи бесились в ветках смородины совершенно неискренне. Люди стали печальными и милыми. Смотрели с сочувствием и пониманием. Игорь медленно шел по самому нелепому в этой ситуации маршруту – в техникум. Что заставляет нас, чувствуя дрожь, слабость и страх, поступать вопреки здравому смыслу? Упрямство? Презрение к слабости? Боязнь себя? Вера в Человека? Почему всегда остается в глубине души странная надежда, что Плавт с его Homo homeni lupus est должен долго идти лесом к Сенеке и татуировать на своей боязливой груди Homo sacra res