Под сенью зефирных облаков. Анна Филиппова

и пониманием. Но нет. Я ничего не чувствую.

      – Он тебе изменил? – начинает строить догадки мама.

      – Тебя это не касается! – негодую я.

      Моя мама никогда не отличалась тактичностью. Я до сих пор помню, как она заявила, что я безвкусно одеваюсь при Джоне Меддоке, парне, в которого я была тайно влюблена. И сейчас, когда ей стоит просто пожелать мне удачи и положить трубку, она начинает говорить вещи, которые выводят меня из себя.

      Я с трудом сдерживаю эмоции, делаю над собой усилие и произношу:

      – Знаешь, мама, я тебе обо всем расскажу, когда буду готова.

      Мама закатывает глаза. Затем пожимает плечами. И в конце концов говорит:

      – Как знаешь, Сара.

      Сара… Мама почти никогда не называла меня по имени, что было довольно странно, ведь именно она мне его дала. Я чувствую легкую дрожь во всем теле. Ярость сменяется нежностью, и я невольно начинаю улыбаться.

      – Пока, мам, – говорю я смягченным тоном.

      – Удачи тебе, – говорит мама.

      Я кладу трубку. Наверно, я должна была сказать, что люблю ее. Плевать, что она поручила наше воспитание тете Мэй, что на первом месте у нее всегда была карьера и что мы не получали от нее ни любви, ни заботы. Она все-таки моя мама.

      Я иду на кухню, чтобы налить себе кофе и в этот момент вспоминаю, что должна позвонить Илаю. Я возвращаюсь за телефоном и набираю его номер.

      – Ну, наконец-то! – недовольно произносит Илай.

      – Прости, – говорю я и наливаю себе кофе. – Мама позвонила.

      – Да? – удивленно спрашивает Илай.

      Он не знает мою маму. К ней в гости я на ездила, а на нашу свадьбу она прийти не изволила. Но я ничуть не жалею, что мой бывший муж не знаком с моей матерью.

      – Так вот, – продолжает Илай, – продюсер хочет встретиться с тобой послезавтра.

      Черт. Я абсолютно не готова к встрече с продюсером. Мне придется обсуждать с ним денежные вопросы, а я в этом ничего не смыслю. Он попросит меня ознакомиться с текстом контракта, и я буду вынуждена мило улыбаться, делая вид, будто я страшно рада, что кто-то решился снять мультик по моим произведениям. Нет-нет, я, в самом деле, этому рада, но мне бы хотелось, чтобы административно-финансовые вопросы решились сами собой, без моего участия.

      – Ты обещал мне помочь, – отчаянно заявляю я, наблюдая за тем, как ветер колышет гортензии на моем палисаднике.

      – Я помню, – уверенно отвечает мне Илай. – Я пойду с тобой.

      Слава Богу. Я буду не одна. Илай поможет мне не ударить лицом в грязь.

      – Спасибо, – выдыхаю я и делаю глоток кофе.

      – В четверг, в пять, – говорит Илай. – Я за тобой заеду.

      Его слова звучат словно звуки фанфар.

      Я вдруг ощущаю легкую радость. До меня, наконец, доходит, что если мультфильм по моим произведениям будет удачным, это сделает меня популярной. У меня есть новая цель, и это прекрасно. С тех пор как мы развелись, я перестала ощущать благость бытия, разучилась радоваться мелочам, и лишь веселые возгласы детей порой приводили меня в чувства.

      – Пойду