Танцы на снегу. Геном. Калеки. Сергей Лукьяненко

люк. Мы вошли в крошечную шлюзовую, Стась немедленно закрыл люк, повертел головой – на стенах стали оживать какие-то приборы. И впрямь у него радиошунт.

      – Комфорта не обещаю, но зато скроемся, – сказал Стась. – Так, что бы придумать с твоим другом…

      – У вас есть приборы, чтобы проверить его мозг? – спросил я.

      – На предмет работы в потоке? – спросил Стась.

      Я кивнул.

      – Тиккирей, наше время, вероятно, крайне ограничено… – начал Стась. Потом махнул рукой и понес Лиона в одну из дверей.

      Там оказалась рубка – тоже маленькая, с тремя креслами перед пультом. Сзади, за креслами, было небольшое помещение, даже не отделенное стеной. И в нем – два полупрозрачных цилиндра темного стекла со знакомыми кроватями внутри. Меня сразу пробило дрожью.

      – Извини, но это наиболее простой способ диагностики, – буркнул Стась, открывая один цилиндр и укладывая туда Лиона. Достал кабель и вставил Лиону в нейрошунт.

      Я молча ждал, глядя на друга и кусая губы. Он мне еще завидовал, что я побывал в потоке, дурак!

      – Иди сюда, Тиккирей, – позвал меня Стась. – Гляди…

      У изголовья кровати светился маленький экран. Я ничего не понял в символах, и Стась объяснил:

      – Его мозг работает. Я не рискнул бы назвать это потоком, ведь он работает изолированно, но структура очень похожа на потоковые вычисления.

      – А что он считает?

      Стась пожал плечами:

      – Если бы знать… сейчас промерим нагрузку…

      Его пальцы заскользили по сенсорам.

      – Хорошо считает, – с некоторым удивлением сказал Стась. – Ого, глюкоза как упала… твой друг очень занят сейчас… Понимаешь, Тиккирей, человеческий мозг любит работать. Любит думать. И при работе в потоке отдает все свои ресурсы на обработку данных, но беда в том, что никаких решений при этом не принимает, и те области, что отвечают за процесс целеполагания, оказываются излишними. И начинают отмирать как ненужные, перестраиваться… Дьявол!

      Он замолчал, глядя на цифры.

      – Что случилось? – жалобно спросил я.

      – Тиккирей, это не просто поток, это водопад какой-то…

      – Ему плохо?

      – С ним совсем беда. – Стась взял меня за руку. – Он работает на три порядка интенсивнее, чем в потоке… ну да, ему ведь не нужно обмениваться информацией с внешним миром… Тиккирей, через несколько часов твой друг будет беспомощен, словно человек после двух-трех лет в потоке.

      – Капитан Стась…

      – Сорок лет, как Стась. Тиккирей, я не знаю, что делать.

      – Его можно остановить? Усыпить?

      – Он и так спит, Тиккирей. Чтобы прервать работу мозга, его придется убить.

      – Анабиоз! – закричал я. – У вас есть камера?

      – Есть. Но к анабиозу готовят около суток. Его нельзя замораживать.

      Я и сам понял, что сказал глупость. Чтобы человек выжил в анабиозе, чтобы не лежал «с льдинками на глазах», надо связать всю воду в организме, соединить ее со специальными добавками. К анабиозу готовятся часов десять, не меньше.

      – Так