По снегу русскому домой. О духовном служении русской эмиграции. И. М. Ольшанская

и картошку у себя дома, а потом в том же мешке на спине разносил вареную картошку, томаты, яблоки, груши по больницам – своим всеми заброшенным клиентам, молодым и старым, и подкармливал их. Навещал он и одиноких больных стариков на их квартирах.

      По вторникам он устраивал чайный прием у себя в своей комнате (она же и спальня, и приемная). Тут стояли под прямым углом два довольно длинных стола, за которыми усаживалось человек 20–25. Около двухсот человек перебывает за день. Тут были и пироги, и многочисленные сорта варенья. Ему это привозили или присылали из деревни, и он все «скармливал», особенно угощал он голодающих: стариков, учащуюся молодежь. Как он молился в церкви! Сам был такой некрасивый, и слуха никакого, а молился так, что плакали и находили утешение. У него была даже своя излюбленная идея – впрочем, глубоко евангельская – о благодати общения.

      Примечания

      1

      Мученика британского, начало IV века.

      2

      Мне было 32–33 года.

      3

      Граф Константин Аполлинариевич Хрептович-Бутенев, тесть Григория Николаевича, живший с ним в одном доме в Кламаре (принадлежавшем гр. Хрептовичу), должен быть назван здесь как человек огромной доброты, праведности и преданности Церкви и России, который материально много помог духовному просвещению в эмиграции (он первый дал значительную сумму на покупку будущего Сергиевского Подворья).

      4

      Чешское название этого знаменитого дворца-замка почему-то по-русски передавалось как «Градчин».