День смерти. Кэти Райх

не нужен, – сказал он через какое-то время, – то я буду наверху.

      – Конечно, – откликнулась я, думая о теплом солнце. – Я посижу тут еще немного.

      Я взглянула на часы. Десять минут двенадцатого. За Ламаншем виднелись Синсенес и Мартино, вышагивающие плечом к плечу, опустив голову, словно шахтеры, высматривающие богатую породу.

      – Тебе надо что-нибудь?

      – Мешок для тела с чистой белой простыней внутри. Пусть положат под него доску или поддон. Не хотелось бы, чтобы при транспортировке все, что я разложу, свалилось в кучу.

      – Конечно.

      Я вернулась к очищению и просеиванию. Я так замерзла, что вся тряслась; приходилось то и дело останавливаться, чтобы согреть руки. Через какое-то время транспортировочная команда принесла мешок с поддоном. Последний пожарный ушел. В подвале стало тихо.

      Постепенно открылся весь скелет. Я записывала и зарисовывала положение костей, а Галлоран фотографировал.

      – Ничего, если я хлебну кофе? – спросил он, когда мы закончили.

      – Ничего. Я крикну, если ты понадобишься. А пока буду перекладывать кости.

      Когда он ушел, я начала перемещать останки в мешок, идя от ног к голове. Таз был в хорошем состоянии. Я подобрала его и положила на простыню. Лонное сращение в обуглившихся тканях. Укрепление не понадобится. Кости ног и рук оставила как есть. Грязь не даст им распасться до тех пор, пока я не соберусь очистить и рассортировать их в лаборатории. Так же поступила и с грудным отделом: осторожно подняла фрагменты плоской лопаткой. Передняя часть грудной клетки не сохранилась, о повреждении краев можно не беспокоиться. Череп пока что оставила на месте.

      Убрав в мешок скелет, я взялась за просеивание верхних нескольких сантиметров земли – начала с юго-западного колышка и продвигалась к северо-востоку. Я заканчивала работать над последним углом квадрата, когда обнаружила это примерно в полуметре к востоку от черепа на глубине пять сантиметров. Желудок крутанулся в легком сальто.

      Да!

      Челюсть. Я осторожно смахнула землю и пепел, появился правый восходящий отросток, часть левого отростка и фрагмент нижней челюсти с семью зубами.

      Внешняя поверхность кости, тонкая и белая, как мука, испещрена трещинами. Пористая передняя часть выглядит бледной и хрупкой, будто крошечный паучок выплел, а затем оставил на воздухе сушиться каждую ниточку. Эмаль на зубах уже трескается, и, насколько я знаю, все может развалиться от малейшего неосторожного движения.

      Я достала из сумки бутылку с жидкостью, потрясла ее и пригляделась, не осталось ли в растворе кристаллов. Взяла горсть пипеток по пять миллилитров каждая.

      Открыла на коленях бутылку, вытащила пипетку и окунула в жидкость. Надавила, чтобы набрать раствора, потом капнула жидкостью на челюсть. Капля за каплей хорошенько напитала каждый фрагмент. Я потеряла счет времени.

      – Как ты мило наклонилась.

      Английский.

      Рука дернулась, и винак пролился на рукав куртки. Спина затекла, колени и лодыжки свело, поэтому