Мы правим ночью. Клэр Элиза Бартлетт

давно вы экспериментируете с Узором?

      – Я…

      И ничего я не экспериментирую. Полгода. Год. Она хорошо отрепетировала каждый из этих вариантов ответа, но понимала, что сейчас любой из них будет неверным.

      – Лгать нет смысла, – он взглянул ей в глаза, впервые с тех пор, как они пришли в этот дом, – я ведь был рядом.

      – Я ничего не знаю, – выпалила она.

      Это прозвучало глупо, ведь все понимали, что всё она знала.

      – Благодаря вам я пролетел двадцать футов по воздуху, – он хлопнул ладонью по лежавшей на столе папке с ее делом, – вы спасли мне жизнь.

      – Я не хотела.

      Он удивленно приподнял брови.

      – Не хотели меня спасать?

      Нет.

      – Все погрузилось во тьму, вокруг рушились здания, спрятаться нам было негде… я даже не понимала, что делала. Прежде я никогда ничем подобным не занималась. И не собираюсь заниматься впредь.

      Слова слетели с ее губ без запинки, но когда она увидела, как он слюнявит карандаш и прижимает его к бумаге, ей почему-то стало только хуже. Ей хотелось быть гордой, признать правду и достойно принять уготованную ей судьбу. Но она все говорила и говорила, надеясь найти какие-то особенные слова, способные ее спасти.

      – Я приношу пользу. Я никогда не делала ничего плохого, не опаздывала на работу. Можете спросить мою контролершу, миссис Родойю. Я действительно тружусь на заводе и работаю на армию.

      Скаровец подался вперед.

      – Мне плевать, – сказал он и положил на стол руку.

      Ревна застыла на полуслове с открытым ртом. Так они просидели несколько секунд. Затем он откинулся на стуле обратно.

      – Это отец научил вас пользоваться Узором?

      – Нет.

      Они не могут повесить на папу еще одно преступление!

      – Тогда ваша мама.

      – Нет! – в приступе паники воскликнула Ревна. – Я научилась сама.

      – Это невозможно, вы прибегли к сложной тактике…

      – Мама даже не знала, что…

      – Не перебивай меня, – зарычал он.

      В его разъяренном лице было что-то звериное.

      У Ревны по спине побежал ледяной холодок. Теперь они будут ломать ей руки и ноги и сдирать живьем кожу, пока она не расскажет о своей жизни все.

      Интересно, а стены здесь толстые? Мама услышит, как она будет кричать в этой импровизированной камере? Ревне хотелось думать, что ей удастся вынести пытки ради своей семьи. Но она не была в это уверена.

      Звякнула ручка открываемой двери. Ревна подпрыгнула и сделала судорожный вдох, собираясь попросить маму выйти. Но порог переступила вовсе не она. Вошедшая женщина в грубо скроенном мундире с нашивкой «Вооруженные силы» была небольшого роста. Ревна не ожидала, что скаровский палач будет выглядеть именно так. На самом деле в ней было что-то неуловимо знакомое. Ревна силилась узнать ее, но не могла вспомнить, где ее видела.

      Женщина перевела взгляд с Ревны на утомленного, потом посмотрела на его товарища с подбитым глазом.

      – Я же велела сообщить мне, когда она будет