«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть III. Пермская духовная семинария начала XX века. Василий Алексеевич Игнатьев

немного боком, вприскочку на лестнице, разбрасывая в стороны длинные фалды ливреи, бежал он впереди «грозного», открывал ему дверь, затем закрывал и только в этом случае, чувствуя, очевидно, что «грозный» в данную минуту не может его куда-то погнать, позволял себе «роскошь» спокойно с перевалкой спускаться вниз. Бывали ли случаи, что «часовой» механизм Яши «сдавал»? Передавали, что был случай, что Яша однажды дал звонок с урока на десять минут раньше срока. Что с ним случилось тогда – неизвестно, но говорили, что с Яшей тогда поступили гуманно: без штрафа и взыскания.

      Когда после обеда мы возвращались из столовой, то нам навстречу попадал Яша с мисочкой и тарелочкой: он шёл к Кириллу Михайловичу за «рационом». Шёл он как-то бочком, около стенки, и также возвращался в свою каморку. Помимо служебных «перипетий», о чём сказано выше, на Яше ещё лежал надзор за сохранностью одежды семинаристов, а во время богослужений и за сохранностью одежды приходящих в церковь. Номеров на вешалках не было, и это как-бы снимало с Яши ответственность, но случись что-либо, едва ли его оставили в покое; благо, как говорят, бог хранил, и о случаях пропажи одежды с вешалок было не слышно, по крайней мере, в серьёзной форме.

      Будучи свидетелями «жития» Яши, мы как-то никогда не задумывались над тем, были ли у него жена и дети: мы привыкли видеть его анахоретом. Но вот в семинарии произошла большая перемена в её санитарном состоянии: уборка швабрами была заменена мытьём полов, и появились поломойки. С Яшей приехала из деревни его жена. Казалось бы, следовало только радоваться за Яшу, но дело с приездом жены обернулось против Яши. Как передавали злые языки сторожей, а мы ведь не были отгорожены от них глухой стеной, Яшина жена была из тех, кого, говоря о муже, отмечают словами: «она ему не пара», или «взял дерево не по себе». Рядом с ней Яша явно проигрывал: она имела подвижной темперамент, привлекательный наружный вид и в ней, по рассказам сторожей, было что-то такое, что в нашем представлении роднило её с горьковской Мальвой. И вот пошли слухи, намёки, в которых никак не разберёшь, где кончается правда и где начинается ложь. Надо полагать, что повод к этому подавала и сама «благоверная Яши». Мойка полов производилась ночами по всему необъятному пространству семинарии. Сторожа семинарии, среди которых были и безбородые, оторванные от нормальной семейной жизни, приглядывались к новым своим товарищам далеко не по служебным только делам. А помощник повара Кирилла Михайловича, здоровенный детина, Иосиф явно переживал «томление» природы и, как говорили, не раз закручивал свой ус в присутствии Яшиной жены. Бедный Яков явно оказался в двусмысленном положении. Жена Якова приходила иногда в его каморку.… Но не было ли это только приездом Мальвы на остров к Василью…?

      … Как-то мы увидали Якова в тёмных очках, а потом, говорят, он совсем ослеп. Дальнейшая судьба его нам не известна. Если он уже умер, то от всей души хочется сказать ему: «Мир праху твоему!».

      3/IX [1960] 9 ч. 53 м. время свердловское.344

      ГАПК.

344

В составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора имеется развёрнутый очерк «Яша», датированный «19/III [1964 – ред.] 5 ч. вечера» (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 70-79).