О странностях любви… (сборник). Отсутствует

но по крайней мере воспитанному человеку, – черта на каждом шагу. Вы всё говорите: черт возьми! черт возьми!

      – Ну да, черт возьми! вот же вам, понимаете?

      – Вы ослеплены гневом, и я молчу. Боже мой, кто это?

      – Где?

      Раздался шум и хохот; две смазливые девушки вышли с крыльца; оба бросились к ним.

      – Ах какие! что вы?

      – Куда вы суетесь?

      – Не те!

      – Что, не на тех напали! Извозчик!

      – Куда вас, мамзель?

      – К Покрову; садись, Аннушка, я довезу.

      – Ну, а я с той стороны; пошел! Смотри же, шибче вези…

      Извозчик уехал.

      – Боже мой, боже! Но не пойти ли туда?

      – Куда?

      – Да к Бобыницыну.

      – Нет-с, нельзя…

      – Отчего?

      – Я бы, конечно, пошел; но тогда она скажет другое; она… обернется: я ее знаю! Она скажет, что нарочно пришла, чтоб меня поймать с кем-нибудь, да беду на меня же и свалит!

      – И знать, что, может быть, там она! Да вы – я не знаю, почему же – ну, да вы подите к генералу-то…

      – Да ведь он переехал!

      – Всё равно, понимаете? она же ведь пошла; ну, и вы тоже – поняли? Сделайте так, что как будто не знаете, что генерал переехал, приходите как будто к нему за женой, ну и так далее.

      – А потом?

      – Ну, а потом накрывайте кого следует у Бобыницына; фу, ты, черт, какой бестолк…

      – Ну, а вам-то что до того, что я накрываю? Видите, видите!..

      – Что, что, батенька? что? опять за то же, что прежде? Ах, ты, господи, господи! Срамитесь вы, смешной человек, бестолковый вы человек!

      – Ну, да зачем же вы так интересуетесь? вы хотите узнать…

      – Что узнать? что? Ну, да, черт возьми, не до вас теперь! Я и один пойду; ступайте, подите прочь; стерегите, бегайте там, ну!

      – Милостивый государь, вы почти забываетесь! – закричал господин в енотах в отчаянии.

      – Ну, что ж? ну, что ж, что я забываюсь? – проговорил молодой человек, стиснув зубы и в бешенстве приступая к господину в енотах. – Ну, что ж? перед кем забываюсь?! – загремел он, сжимая кулаки.

      – Но, милостивый государь, позвольте…

      – Ну, кто вы, перед кем забываюсь; как ваша фамилия?

      – Я не знаю, как это, молодой человек; зачем же фамилию?.. Я не могу объявить… Я лучше с вами пойду. Пойдемте, я не отстану, я на всё готов… Но, поверьте, я заслуживаю более вежливых выражений! Не нужно нигде терять присутствия духа, и если вы чем расстроены, – я догадываюсь чем, – то по крайней мере забываться не нужно… Вы еще очень, очень молодой человек!..

      – Да что мне, что вы старый? Эка невидаль! ступайте прочь; чего вы тут бегаете?..

      – Почему ж я старый? какой же я старый? Конечно, по званию, но я не бегаю…

      – Это и видно. Да убирайтесь же прочь…

      – Нет, уж я с вами; вы мне не можете запретить; я тоже замешан; я с вами…

      – Ну, так тише же, тише, молчать!..

      Оба они взошли на крыльцо и поднялись на лестницу, в третий этаж; было темнехонько.

      – Стойте! Есть у вас спички?

      – Спички? какие спички?

      – Вы курите сигары?

      – А,