Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма. Дина Хапаева

новым витком сексуальной революции.

      Подобно некоторым другим современным тенденциям в культуре, танатопатия не может быть описана в терминах существующих политических раскладов. Несмотря на попытки апроприировать некоторые аспекты танатопатии (так, например, левые считают, что изображение насильственной смерти, монстров или апокалипсиса есть проявление «революционного протеста» против капиталистической эксплуатации, гендерной и расовой дискриминации, а также американского империализма, тогда как по мнению консерваторов «культура смерти» есть результат многовекового «заговора либералов против христианства и традиционных национальных ценностей»), танатопатия находится за пределами «культурных войн» и в США, и в России. Чтобы быть адекватно понятым, танатопатия – важное культурное и историческое явление – должна быть проанализирована в своих собственных терминах.

      Готическая эстетика

      Для осмысления танатопатии я использую некоторые подходы, разработанные мной в предшествующих работах78. В этом разделе я кратко обрисую концепцию готической эстетики и поясню, почему предпочитаю именно этот термин, а не «готический жанр» или «жанр ужасов».

      Вплоть до недавнего времени жанр ужасов использовался в основном как метафорическое понятие. Исследования хоррора подчеркивают, что в нем присутствуют готические элементы и что он «с трудом поддается классификации», а также попыткам объяснить причины растущей популярности его многочисленных проявлений79. Поэтому в жанр хоррора могут быть включены самые разнообразные тексты – кровавые натуралистические триллеры, вампирские саги, мистические фильмы ужасов и сумеречные фэнтези… Надо также учитывать, что за последнее десятилетие рамки этого жанра стали еще шире и многообразнее80. Что касается готического жанра, который берет начало в английском готическом романе XVIII века, то он ассоциируется с мрачными руинами, смертью, распадом, мраком, кошмарными видениями и преступлениями81. Исследователи отмечают роль, которую сыграли в формировании этого жанра интерес к разного рода чудовищным и сверхъестественным силам, желание проникнуть в глубины темной стороны человеческой психики и протест против рационализма82. Предпринималось много попыток дать определение готическому жанру, и в особенности отграничить его от хоррора. Например, Дэвид Пантер утверждал, что, в отличие от классического готического романа, современный готический жанр приобрел некоторые новые черты83. В этих произведениях «царит психическая общественная деградация», где «ключевые темы – это акты насилия, распад, изнасилования», а «основная черта – это молчаливое согласие с происходящим ужасом, что приводит к прогрессирующему безумию»84. Пантер делает акцент на том, что в современной культуре границы двух жанров – готики и хоррора – размыты,

78

Khapaeva D. Nightmare: From Literary Experiments to Cultural Project / Trans. R. Tweddly. Amsterdam: Brill, 2013. См. также: Хапаева Д. Кошмар: литература и жизнь. М.: Текст, 2010.

79

Эти исследования предлагают различные объяснения, включая параллели между древнегреческой трагедией и хоррором, психологическое стремление к возвышенному, реакцию (неадекватную) на страх перемен и новых неопределенностей, технический прогресс и инаковость, адаптацию к общесоциальным проблемам и эскапизм. См., например: Carroll N. The Philosophy of Horror: Or, Paradoxes of the Heart (1990). New York: Routledge, 2003; Grixti J. Terrors of Uncertainty: The Cultural Contexts of Horror Fiction. London: Routledge, 1989; Wells Р. The Horror Genre: From Beelzebub to Blair Witch. London: Wallflower Press, 2000; Colavito J. Knowing Fear: Science, Knowledge and the Development of the Horror Genre. Jefferson, NC: McFarland, 2008; Vieira M. A. Hollywood Horror: From Gothic to Cosmic. New York: Harry N. Abrams, 2003.

80

Когда фильмы, выходившие под этим «ярлыком», стали чересчур ужасными по содержанию и превратились в «слэшеры» и пыточное порно, о чем мы уже говорили выше, они выделились из жанра «фильмов ужасов».

81

О готическом романе см.: Punter D. The Literature of Terror: A History of Gothic Fictions from 1765 to the Present Day, 2 vols. Harlow, Essex: Longman, 1996; Botting F. Gothic. London: Routledge, 1996; Haggerty G. E. Gothic Fiction / Gothic Form. University Park: Pennsylvania State University Press, 1989; Ellis М. The History of Gothic Fiction. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2000; The Gothic: Transmutations of Horror in Late Twentieth Century Art / Ed. Ch. Grunenberg. Cambridge, MA: MIT Press, 1997; The Cambridge Companion to Gothic Fiction / J. E. Hogle, ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.

82

Анализ применения понятия «готика» к разным периодам русской, советской и постсоветской культуры см. в недавно вышедшем блоке статей: Russian Gothic / K. Platt, C. Emerson, D. Khapaeva (Guest co-editors) with participation of J. Brooks, M. Lipovetsky // Russian Literature. 106. May–June 2019. См. также: Naiman Е. Sex in Public: The Incarnation of Early Soviet Ideology. Princeton: Princeton University Press, 1997; Kaganovsky L. How the Soviet Man Was Unmade: Cultural Fantasy and Male Subjectivity under Stalin. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2008; Khapaeva D. The Gothic Future of Eurasia // Russian Gothic. P. 79–108. О тенденции к гротеску в позднесоветской и постсоветской литературе 1980–1990‐х годов см.: Platt K. M. F. History in a Grotesque Key: Russian Literature and the Idea of Revolution. Stanford, CA: Stanford University Press, 1997.

83

Punter D. The Literature of Terror, 1:1.

84

См.: Punter D. The Literature of Terror, 1:2–3. О неоготике как американском жанре см.: Malin I. New American Gothic. Carbondale: Southern Illinois University Press, 1962.