Современный психоанализ. Теория и практика. Елена Змановская

отношения путаются с реальными. При этом главным считается «подобие совершенного действия и ожидаемого события». Например, если я хочу, чтобы пошел дождь, мне нужно помолиться. Здесь имеет место фантазийное исполнение желаний. Таким образом, ведущую роль в магии играют желания и «всемогущество мысли», при котором признается только то, что соответствует желаниям.

      Вслед за Дарвином Фрейд предпринимает грандиозную попытку «исторически вывести» феномен тотемизма и распространить его на формы нашей культуры и религии как возвращение вытесненного психического материала человечества. Для этого он сравнивает страх ребенка и первобытного человека перед животными. Фрейд находит причину этого страха в «отце». Он утверждает, что благодаря эдипову комплексу и страху кастрации ребенок занимает амбивалентную эмоциональную позицию по отношению к отцу. Ребенок освобождается от душевного бремени, если переносит враждебные и тревожные чувства на суррогатного отца. Из страха перед отцом ребенок отождествляет себя с животным и реагирует на него столь же амбивалентно, как и на отца.

      Аналогично этому первобытные люди идентифицируют себя со своим животным-тотемом и проявляют по отношению к нему как прародителю амбивалентные чувства. Почитаемое тотемное животное торжественно умерщвляется и по едается за особой обрядовой тотемной трапезой. Праздничное жертвоприношение дает возможность радостно возвыситься над собственными интересами, подчеркнуть общность между собой и божеством.

      В работе «Тотем и табу» Фрейд, по существу, создает психоаналитический миф о первобытной орде. В соответствии с гипотезой о тотемической трапезе братья, изгнанные отцом за то, что возжелали его жен, однажды сговорились, убили и съели отца. Так был положен конец отцовской орде. Жестокий праотец был, несомненно, образцом, которому завидовал и которого боялся каждый из братьев, теперь в акте поедания они осуществили идентификацию с отцом, присвоив себе часть его силы. Тотемная трапеза, возможно первое празднество человечества, была повторением и торжеством в память этого знаменательного преступного деяния [139].

      Фрейд предположил, что после убийства братьями отца и идентификации с ним они столкнулись с усилением «нежных» побуждений в форме сознания вины и раскаяния. Мертвый отец стал вызывать еще более сильные чувства, чем при жизни. То, чему прежде он мешал, люди запретили теперь себе сами, оказавшись в психическом состоянии столь хорошо известного нам из психоанализа запоздалого послушания. Они отреклись от своего поступка, объявив недопустимым убийство заменителя отца – тотема. Они также запретили себе прикасаться к женщинам своего рода. Так из сознания сыновней вины они создали два фундаментальных табу тотемизма – неприкосновенность тотема и запрет инцеста.

      По мнению Фрейда, все возникшие позже религии имеют аналогичное происхождение. В их основе лежит великое драматическое событие, после которого человечество не может обрести