Современный психоанализ. Теория и практика. Елена Змановская

культуры и общества

      Зигмунд Фрейд о происхождении культуры и религии

      Научное значение психоанализа важнее медицинского. От его воздействия на массы через разъяснение заблуждений больше пользы, чем от излечения отдельных людей.

З. Фрейд

      Через сорок лет врачебной практики, пройдя через естествознание, медицину и психотерапию, «после окольного пути длиною в жизнь» Фрейд возвратился к анализу культуры. Законы психической жизни индивида, сформулированные им к этому времени, были применены к объяснению культурных феноменов. Для Фрейда народы и государства являются «великими индивидами», а события истории человечества в полной мере отражают интрапсихические конфликты между Я, Оно и Сверх-Я, хотя и на более широкой арене. Народы, как и отдельная личность, могут страдать от конфликтов или травм вследствие воспоминаний, уходящих корнями в глубокую древность. Подобно отдельному человеку, «человечество как целое» может заболеть неврозом или «бредовыми образованиями», например в форме религиозных верований.

      Психоанализ общества начинался с работ о религии. Будучи атеистом, Фрейд материалистически интерпретировал психологические корни религиозных верований на протяжении всей своей жизни. Работы Фрейда позволяют воспроизвести логику его рассуждений. Защищаясь от враждебных сил природы, человек, подобно маленькому ребенку, пытается компенсировать свою слабость фантазиями величия и независимости. Основной формой проявления таких фантазий является вера в Бога. Последняя ограничивает мышление и проявляет себя так, словно «мир – это детская комната». Одна из ключевых идей Фрейда состоит в том, что в религии, как в зеркале, проявляются инфантильные потребности и переживания индивидов [141].

      Фрейд проводит параллель между верующим человеком и невротиком. В работе «Навязчивые действия и религиозные обряды» (1907 год) он подчеркивает, что религиозные церемониалы аналогичны навязчивым действиям невротиков. И те и другие образуются на фоне внутренних запретов. При этом запреты могут касаться ничтожных мелочей, которые, однако, должны исполняться самым скрупулезным образом, поскольку в противном случае все нужно повторить сначала. Обычно такие действия сопровождаются сомнениями и страхом сделать что-нибудь не так [141].

      Как и в случае навязчивых действий, в религиозных отправлениях истинные мотивы поведения остаются бессознательными. Для тех и других характерно, что человек ведет себя так, словно над ним довлеет чувство вины. В свою очередь, оно порождает страх ожидания беды, который усиливается в ответ на искушения. Таким образом, религиозный церемониал возникает как защитное поведение, ограждающее от сексуальных или агрессивных влечений. Если такие предосудительные импульсы все-таки прорываются, набожный человек пытается защитить себя покаянием. Фрейд приходит к выводу: «Невроз навязчивости следует понимать как патологический эквивалент религиозного