Одна тень на двоих. Татьяна Устинова

Тут же дышать невозможно!

      – Катерина, мы уезжаем.

      – Я уже слышала. Хотите, мы отвезем вас в Москву?

      – Да, – неожиданно ответил Данилов, – поезжай, Марта. Это будет лучше всего. Я пока не могу уехать.

      Даже просто мысль о том, что в Москву ее повезет Тимофей Ильич Кольцов, вызвала у Марты панику.

      – Нет-нет, спасибо большое! Я хотела бы остаться с Андреем, если вы не возражаете, – забормотала она, вытащила руки из карманов, выпрямилась и уставилась куда-то мимо любезной жены олигарха, и кандидата, и магната, и депутата, и, кажется, даже губернатора. Интересно, почему нельзя сказать «губерната»?

      – Точно не поедете? – продолжала приставать жена, а сам олигарх, кандидат и магнат вдруг вздохнул протяжным страдальческим вздохом.

      Марта перепугалась не на шутку.

      – Спасибо, большое спасибо, я сейчас выйду на улицу, погуляю немного, и мне станет лучше. Просто я переволновалась, а в Москву я не поеду, спасибо, нет… – Это она тебя боится, – проинформировала мужа Катерина. – Тебя все боятся. Какой-то ужас.

      – Поедем, а? – попросил ее муж почти жалобно. – Черт возьми, первый раз за неделю вдвоем, и тут на тебе!.. Хватит, Кать.

      – Пока, – попрощалась Катя с Мартой и Даниловым и взяла Тимофея Ильича под руку. – Андрей, я позвоню вам и сообщу свой новый мобильный номер. Сегодня же.

      – Спасибо, – сухо поблагодарил ее Данилов.

      Два гигантских джипа – «Лендровер» и совсем уж экзотический «Хаммер» – казались по сравнению с машиной Данилова океанскими лайнерами рядом с портовым буксиром. Сыпал мелкий снег, белые шарики отскакивали от полированных крыш. Воздух был холодный и влажный, какой-то острый.

      Катерина запахнула шубу и некоторое время постояла, дыша ртом.

      – От вони голова заболела, – сказала она негромко и оглянулась на Тимофея. – Надо было столько краски вылить! А полы были сказочные, Тим! Особенно в гостиной. Данилов все нарисовал и собирал эту керамику по кусочку. И лестница. На ней специальное покрытие положили, чтобы Машка не полетела со ступенек. Она же носится, как щенок…

      – Носится, – согласился Тимофей Ильич и взглянул на жену внимательно. – Ты что, Кать? Плачешь?!

      Охрана отошла от них, чтобы не слышать, о чем они говорят. Тимофей покосился на нарочито безразличные спины и за отвороты шубы притянул жену к себе.

      – Ты что? – спросил он, близко глядя в серые несчастные глаза, полные слез.

      Нос вздрогнул, покрасневший кончик уткнулся ему в ладонь. Только на одну секунду, но и этого было достаточно, чтобы он вдруг испытал острый, тайный, умильный всплеск любви к ней.

      Он все никак не мог привыкнуть к тому, что так ее любит.

      – Ты что? – повторил он и встряхнул ее, чтобы это острое и тайное чуть-чуть отпустило его.

      Он не умел ни от кого зависеть, всесильный, богатый, умный, бесстрашный, расчетливый, очень хладнокровный, очень успешный, очень занятой человек.

      Он теперь зависел от Катерины, знал это и боялся этого.

      От Катерины и детей.

      Как