Комната на семнадцатом этаже. Кира Мюррей

за этим самым столом потекла ручка. Он помнит, как тот вышел из комнаты с удивленно-испуганными глазами, и руками перепачканными синей пастой. В пасте была половин лица и даже язык, а ведь ему постоянно говорили, чтобы он не грыз ручку.

      Виталик неуверенно подошел к столу и прикоснулся к пятну, немного поскреб его ногтем, но то въелось в древесину. Это единственное доказательство той истории. Пятно и его память.

      Так странно, подумал Виталик, что в конечном итоге оказывается, что человек живет только в твоих воспоминаниях. Что он существует только там и больше нигде. Больше такого нет и никогда не будет.

      Мужчина устало сел на кровать, склонив голову. Дверь тихо скрипнула и Виталик немного поднял голову, как будто та весила тонну.

      В дверях стояла мать. И в этот момент Виталик понял, что она чувствует тоже самое. Что квартира и весь мир стали чужими. Она прикрыла за собой дверь и, потушив свет, осторожно села рядом, но кровать все равно скрипнула.

      – Здесь все так же… – тихо сказал Виталик.

      – Я не могу, – она сделала глубокий вдох, – что-то изменить. Мне кажется, что он вот-вот придёт.

      Казалось, с темнотой они могли говорить откровенно, как будто та сохранит их секреты.

      – Прошло шесть лет, – это не было порицание.

      – Но ведь его не нашли.

      «Ты хотела сказать тело, – с горечью подумал Виталик, – Ты хотела сказать, что не нашли тело.»

      – Люди ведь не могут просто раствориться, как будто их никогда и не было в этом мире.

      «Оказывается, могут.»

      От колыбели до могилы

      Алина смотрела в потолок вслушиваясь в размеренное посапывание рядом спящего мужа. Потолок казался сероватым и на нем причудливо вырисовывались тени от веток рядом растущего дерева.

      Часы показывали без пяти шесть – ей пора было вставать. Было слишком много запланированных дел. Они повторялись изо дня в день, стали неотъемлемой частью её быта. Ей не приходилось составлять ежедневники или списки дел. Алине иногда казалось, что она живет в Дне Сурка.

      Она повернула голову и посмотрела на Максима. Солнце ещё не встало и в полумраке, когда не понятно вечер сейчас или же утро, ей приходилось щуриться, чтобы рассмотреть его лицо.

      Она всматривалась в лицо мужа, и оно казалось ей чужим. Как будто она не видела его так давно, что оно начало стираться из памяти. Или же, что она студентка, которая после бурной вечеринки проснулась с кем-то смутно знакомым.

      Они видят друг друга каждый день, но все равно Алину молчаливо преследует чувство, что у них чудовищно не хватает времени друг на друга. Алина, едва прикасаясь, провела пальцем по щеке мужа. Та немного кололась от отросшей за ночь щетины.

      Но когда Максим выйдет к завтраку его лицо будет гладким, правда, будут выделяться несколько красноватых порезов. Они всегда с левой стороны, практически возле подбородка, а иногда бывает, с той же левой стороны,