Завирусились. Ирина Евгеньевна Кикина

карантина увидит, бывало, в магазине акцию на стиральный порошок – и купит целых двадцать коробок. Скидка же. Увидит цветной ценник на подсолнечном масле – тянет домой четыре пятилитровые баклажки. В маленькой двушке образовался такой склад продовольствия и бытовых товаров, который двое обитателей квартиры не перевели бы и за несколько жизней. Консьержка нашептывала, соседи посмеивались, но теперь ходили к мамаГеше и тараканам на поклон. И Богу молились о здравии Германа Петровича, потому что их подъезду голодная смерть не грозила в ближайшие года два.

      Вот Лиза и думала, а не сходить ли к мамаГеше, то есть уважаемому и досточтимому Герману Петровичу. Уж наверняка в его закромах найдется овощечистка!

      Но тут надо было знать, на какой козе подъехать. Книжку взять как подношение? Но надо угадать, какой у него нет. Подшивку старых журналов с нерешенными головоломками? Не хотелось ее отдавать, Лиза берегла подшивку на черный день. В конце концов, головоломки можно было вырезать, а остальную бумагу использовать по прямому назначению…

      В конце концов Лиза после долгих колебаний решила сделать ход конем. Ей от деда досталась какая-то редкая книга по теории шахмат. Можно отдать за овощечистку, незаменимую в хозяйстве вещь. Только бы не вышло так, что у Геши эта редкость уже есть.

      В маске на лице и пакетах поверх тапок (пакеты регулярно стирались и сушились) Лиза поднялась на восьмой этаж. Перед дверью сняла маску, пакеты с ног, затолкала в карман кофты. С трепетом позвонила. Герман Петрович открыл почти сразу и замаячил на пороге своей одутловатой опарышевой фигурой. Водянистые глазки дергались тиком, давно не мытые жидкие полуседые волосы свисали до плеч.

      – Здравствуйте, Герман Петрович, – робко сказала Лиза.

      Тот недовольно скривился и фыркнул. Фыркал он часто и шумно, как потревоженный еж.

      – Ну здравствуй. Чему обязан?

      – Хотела попросить вас о большой услуге. Нет ли у вас овощечистки? Я бы с удовольствием купила…

      Геша зафыркал сильнее:

      – Деньги не беру. Ничего они теперь не стоят, деньги.

      – Я не за деньги, – заверила соседка.

      Смерив девушку недоверчивым взглядом, Геша кивнул.

      – Ладно, погляжу.

      Хлопнул дверью перед самым ее носом. Потянулось унизительное ожидание.

      Наконец Геша снова явился на пороге. В руках у него была новенькая, еще в целлофане, блестящая овощечистка почти того же вида, что и сломанная. Сердце у Лизы забилось.

      – На что меняешь? – неприязненно спросил «купец».

      Лиза достала из-под толстой растянутой кофты свое сокровище и протянула Геше. Тут тоже была тонкость. Геша, как и многие неотмирные люди, не признавал пандемии, истерии, масок и перчаток. Он был не из тех девяноста процентов, что пьют чай и смотрят телевизор, а из той десятины, что пьют настой чайного гриба и смотрят… а черт их знает, что смотрят. Ковер, может быть. Или дождь. Или прорастание помидорной рассады на подоконнике. Или даже свое