Кладовая солнца. Михаил Пришвин

раз мы, охотники, выждав тёмное утро, на зябкой заре с трепетом слушали это пение, стараясь по-своему понять, о чём поют петухи. И когда мы по-своему повторяли их бормотанья, то у нас выходило:

      Круты перья,

      Ур-гур-гу,

      Круты перья

      Обор-ву, оборву.

      Так бормотали дружно тетерева, собираясь в то же время подраться. И когда они так бормотали, случилось небольшое событие в глубине еловой густой кроны. Там сидела на гнезде ворона и всё время таилась там от Косача, токующего почти возле самого гнёзда. Ворона очень бы желала прогнать Косача, но она боялась оставить гнездо и остудить на утреннем морозе яйца. Стерегущий гнездо ворона-самец в это время делал свой облёт и, наверно встретив что-нибудь подозрительное, задержался. Ворона в ожидании самца залегла в гнезде, была тише воды ниже травы. И вдруг, увидев летящего обратно самца, крикнула своё:

      – Кра!

      Это значило у неё:

      – Выручай!

      – Кра! – ответил самец в сторону тока в том смысле, что ещё неизвестно, кто кому оборвёт круты перья.

      Самец, сразу поняв, в чём тут дело, спустился и сел на тот же мостик, возле ёлки, у самого гнёзда, где Косач токовал, только поближе к сосне, и стал выжидать.

      Косач в это время, не обращая на самца вороны никакого внимания, выкликнул своё, известное всем охотникам:

      – Кар-кар-кекс!

      И это было сигналом ко всеобщей драке всех токующих петухов. Ну и полетели во все-то стороны круты перья! И тут, как будто по тому же сигналу, ворона-самец мелкими шагами по мостику незаметно стал подбираться к Косачу.

      Неподвижные, как изваяния, сидели на камне охотники за сладкой клюквой. Солнце, такое горячее и чистое, вышло против них над болотными ёлочками. Но случилось на небе в это время одно облако. Оно явилось как холодная синяя стрелка и пересекло собой пополам восходящее солнце. В то же время вдруг ветер рванул ещё раз, и тогда нажала сосна, и ель зарычала.

      В это время, отдохнув на камне и согревшись в лучах солнца, Настя с Митрашей встали, чтобы продолжать дальше свой путь. Но у самого камня довольно широкая болотная тропа расходилась вилкой: одна, хорошая, плотная тропа, шла направо, другая, слабенькая, – прямо.

      Проверив по компасу направление троп, Митраша, указывая слабую тропу, сказал:

      – Нам надо по этой на север.

      – Это не тропа! – ответила Настя.

      – Вот ещё! – рассердился Митраша. – Люди шли, – значит, тропа. Нам надо на север. Идём, и не разговаривай больше.

      Насте было обидно подчиниться младшему Митраше.

      – Кра! – крикнула в это время ворона в гнезде. И её самец мелкими шажками перебежал ближе к Косачу на полмостика.

      Вторая круто-синяя стрелка пересекла солнце, и сверху стала надвигаться серая хмарь.

      «Золотая Курочка» собралась с силами и попробовала уговорить своего друга.

      – Смотри, – сказала она, – какая плотная моя тропа, тут все люди ходят. Неужели мы умней всех?

      – Пусть