На пятьдесят оттенков темнее. Э. Л. Джеймс

он без всякого юмора, явно нервничая, но скрывая это.

      Не отрывая глаз от Кристиана, я веду пальцем чуть ниже красной линии по великолепным мышцам живота. Он морщится, и я останавливаюсь.

      – Что, не надо? – шепчу я.

      – Нет, все нормально. Просто здесь мне требуется… определенная перенастройка. Ко мне давным-давно никто не прикасался.

      – А миссис Робинсон? – неожиданно срывается с моих губ вопрос. Но, удивительно, мне удается убрать из голоса всю горечь и затаенную ненависть.

      Он кивает с явным дискомфортом.

      – Не хочу говорить о ней. Иначе у тебя испортится настроение.

      – Ничего, я справлюсь.

      – Нет, Ана. Ты вся багровеешь при одном лишь упоминании о ней. Мое прошлое – это мое прошлое. Это факт. Я не могу ничего переменить. Я счастлив, что у тебя его нет, иначе оно довело бы меня до безумия.

      Я хмуро гляжу на него, но не хочу конфликта.

      – До безумия? Больше, чем сейчас? – Я улыбаюсь, надеясь этим разрядить атмосферу.

      Уголки его губ дергаются.

      – Я без ума от тебя, – шепчет он.

      Мое сердце наполняется радостью.

      – Позвонить доктору Флинну?

      – Я не вижу в этом необходимости, – сухо отвечает он.

      Он выпрямляет ноги. Я опять дотрагиваюсь пальцами до его живота и глажу его кожу. Он опять затихает.

      – Мне нравится тебя трогать. – Мои пальцы скользят вниз к его пупку, потом еще ниже и ниже. Его дыхание учащается, глаза темнеют, а его плоть шевелится подо мной и оживает. Ого! Второй раунд.

      – Опять? – бормочу я.

      Он улыбается.

      – Да, мисс Стил, опять.

      Какое восхитительное занятие для субботнего дня! Я стою под душем, рассеянно моюсь, стараясь не намочить роскошную прическу, и обдумываю последние пару часов. Кажется, Кристиан и ванильная любовь не конфликтуют друг с другом.

      Сегодня он поведал мне о многом. Теперь я пытаюсь переварить всю информацию: о его бизнесе – эге, он страшно богатый, хотя и очень молодой, потрясающе!.. – о тех досье, которые он собрал на меня и на всех его покорных брюнеток. Интересно, значит, все они хранятся в той картотеке?

      Мое подсознание надувает губы и качает головой: «Не вздумай пойти туда». Я хмуро возражаю: «А если лишь одним глазком?..»

      Да еще эта самая Лейла с пушкой, возможно, и где-то рядом. Проклятье, как она хорошо разбирается в музыке, ведь выбранные ею вещи до сих пор остаются на айподе у Кристиана. Но хуже Лейлы чертова педофилка миссис Робинсон; я не могу понять ее и не хочу. Еще я не хочу, чтобы она маячила в наших отношениях как фея в золотистом ореоле. Кристиан прав, при мысли о ней я начинаю терять здравый смысл, так что лучше выбросить ее из головы.

      Я выхожу из-под душа, вытираюсь, и тут меня внезапно настигает приступ злости.

      Но кто остался бы равнодушным на моем месте? Какая нормальная, здоровая женщина могла бы сотворить такое с пятнадцатилетним мальчишкой? Насколько она усилила его нездоровые склонности?