Ожидаемое забвение. Виктор Ростокин

город, не опасней ты

      Села, откуда я приехал.

      Там смотрят кроткие цветы

      Из дыр угаснувшего снега.

      Не ждать им радости весны,

      Никто уже их не заметит.

      Дворы корявые грустны,

      Окошко в темноте не светит.

      В проулках пьяный мат, галдеж

      И поножовщина. И взрывы.

      Гуляет буйно молодежь,

      На свете нет ее счастливей,

      Ведь льется самогон рекой!

      А власть трусливо схоронилась.

      Пошла девчонка за водой,

      Над ней содеяли насилье.

      Игнат в райцентр не повез.

      Кирилл турнул шпану из сада.

      А значат, родичам от слез

      Не будет жизненной отрады!

      Село бурьяном заросло,

      И рыскает в бурьяне этом

      И день и ночь такое зло,

      Которому названья нету.

* * *

      Я уезжал из города под утро,

      Туман скрывал многоэтажный ряд.

      Подумалось в минуты эти: мудро

      Открылось мне (и был тому я рад!).

      Устроилось легко все и нежданно,

      Как будто я не покидал поля,

      Жил неразлучно с ними, неустанно,

      И не поранилась душа моя,

      Задевшая бетонную колонну

      Дворца неподзаконного царька.

      Одна в тумане брезжила икона

      И чья-то милосердная рука.

* * *

      Пейзаж из камня, и железа,

      И электрических огней.

      Все это пусть зовется лесом

      На фоне солнечных полей.

      А мертвый гул моторов жарких

      И скрежет крана в небесах

      За ветра свист приму, пожалуй,

      Что стал ожогом на устах.

      Где боком, где вполоборота,

      Проламываясь сквозь толпу,

      Как будто делаю работу —

      Водичку в ступе я толку!

      Бороться ни к чему с рутиной,

      Придумывать, лепить, чертить.

      Есть город. Есть его картины,

      И их легко соединить.

      Получится гора железа

      И камня. Сполохи огней.

      А лес… он будет вечно лесом

      На фоне солнечных полей.

* * *

      Троллейбусы плачут, трамваи смеются,

      А стены в угаре молчат.

      Здесь люди живут и «врагу не сдаются».

      И водят за ручку внучат

      По улицам странным, что вряд ли от Бога —

      О, надо же им привыкать!

      Одна до последнего вздоха дорога,

      Ее не посмеют менять,

      Какое бы зло ни грозило подспудно,

      Душе уготовив урон.

      Навек для них город – и праздник, и будни,

      Их ад, неразгаданный сон.

* * *

      Зачем вы в городе живете?

      Летите в села, воробьи,

      Где изобилие найдете

      Подсолнухов у городьбы.

      В них семечки уже созрели,

      Над ними не бренчит пчела.

      Вкуснее пищи вы не ели,

      Житуха будет там мила!

      Но воробьи по тротуару

      Скакали, озорно дрались,

      И, очевидно, Божьим даром

      Была им городская жизнь.

* * *

      Пейзажа не бывает городского —

      Придумал кто-то эту чепуху!

      Она,