Необжитые пространства. Том 1. Проселки. Виктор Ростокин

может, завтра, может, ныне

      Без содрогания умрем.

      О чем жалеть, о чем нам плакать?

      Совсем не лучше мы травы,

      Которая загибла в слякоть,

      Не ведая своей поры

      Исхода, ветреной кончины

      И бега звездных чуждых рек.

      Нет мира злобы. Лишь лучина

      Роняет отблески на снег.

      И я умру, когда погаснет,

      Когда щепа сойдет во прах,

      И все на свете станет ясно,

      В душе исчезнет подлый страх.

      Дубинка

      Русский мужик закачался…

      Благо бы от вина!

      С Русью едва не расстался.

      Где она? И не видна!

      А по тревожной равнине,

      Злой непогодине в масть,

      Прет, оставляя руины,

      Алчно раззявивши пасть,

      Всякая нечисть, как раньше,

      Век или десять назад.

      Жито топтали и пашни,

      Избы сжигали подряд —

      На лошадях и на танках,

      С воздуха, суши, морей.

      «Вывернем все наизнанку!»

      Нету коварнее, злей

      Вражьего ора на свете —

      Зарится всяк на Сибирь.

      Надобно только при этом

      Им неохватную ширь

      Кровью Ивана и Марьи

      Густо навек обагрить,

      Дабы едучею гарью

      Всех до едина сгубить.

      Русский мужик, встрепенися,

      С плеч отряхни маету

      И за дубинку возьмися,

      Вспомни, как ты в старину

      Ею крушил супостатов,

      Смуглых и рыжих, как лис.

      Клич огласи: «Ну-к, ребята,

      Вдарим дружнее! И – вниз.

      В адища прорву спровадим

      Всех, кто пришел к нам с мечом.

      Мы средь берез дивно-ладно

      В радой Руси заживем!»

      «Вот дети в парке…»

      Вот дети в парке.

                             Вот на улице,

      Они все на одно лицо —

      Пока подсаживают на «стулец»

      И пасхальное в руках яйцо.

      Я забавлять их не пытаюсь,

      Я обхожу их стороной.

      Коли не прав, то в этом каюсь,

      Но что поделать —

                              уж такой!

      И более того, боюсь я

      Глядеть, как из песка они

      Ручонками творят безвкусье —

      И нет которому цены!

      А ежели обидит кто-то,

      Пред ними пошло лебезя,

      Слез выплеснут они болото,

      И вместе с ними плачу я.

      «Мой сосед купил вчера машину…»

      Мой сосед купил вчера машину.

      «Руки греет мне баранки плоть», —

      Хвалится.

      О, поле русской жизни!

      Из конца в конец бы прополоть —

      Сорняки,

               куда ни кинешь глазом,

      Реденько живучий колосок.

      Всяческою непристойной грязью

      По уши забрызган хуторок.

      Выглянет и спрячется старуха,

      Кашляет старик вглуби двора.

      Накатила экая проруха:

      Летом – снег,

                       а в январе – жара.

      Я соседу попенял бы часом,

      Даже