Алмаз бриллианту не судья. Борис Васильев

признался Ягненков.

      – Ишь ты, уже прибарахлился.

      – Свое было. А ты чего ж не переоделся?

      – Не успел, – хмыкнул мужик.

      – Быстро летел?

      Андрей не успел сообразить, что произошло, как почувствовал у своего виска что-то твердое и холодное. Он скосил глаза и увидел скобу пистолета с лежащем на спусковом крючке грязным пальцем, блестевшим от колбасного жира.

      – Откуда знаешь? – дыхнул ему в лицо коньячным духом мужик.

      – Сорока на хвосте принесла. Вся область в курсах.

      Явная угроза не произвела на Андрея особого впечатления: ему и не такое пришлось пережить за годы отсидки. Первый раз он прощался с жизнью вскоре после прибытия в колонию. Там ничего не скроешь, буквально месяца через полтора среди осужденных прошел слух, что «первоходок» погорел на алмазах, огреб миллионы, и его решили «пощипать». Выручил его тогда – разогнал кодлу – авторитет по кличке Левон, с которым незадолго до этого Андрей оказался в одной камере штрафного изолятора.

      – Не кипяшись, – Андрей плавным движением руки отодвинул ствол пистолета от своей головы, взял со стола стакан и принялся полировать его полотенцем. Он тер его до тех пор, пока не убедился, что тонкостенный стакан стал заметно чище, чем был до того, как попал к нему из рук проводника. С удовольствием в растяжку выпив из него, он принялся закусывать, старательно отделяя один от другого кружочки сырокопченой колбасы. Потом взялся за рыбу, мысленно попеняв себе, что следовало бы поступить наоборот. При этом он не сводил глаз со своего непрошенного попутчика, который с интересом наблюдал за его манипуляциями. – Ты, парень, меня на понт не бери, я пуганый.

      Знакомились по именам, оба, не сговариваясь, кликухами не обменялись. Хотя весть о подвиге Стрельникова бежала впереди него. Виктор говорил мало. Он больше слушал Андрея, да чему-то про себя посмеивался. Но Андрей видел, что слушает он его внимательно. Озлобленность, исходившая от попутчика, постепенно сменялась интересом. На зоне такие байки были в цене, особенно, если походили на правду. А сейчас Андрею и особо привирать не было нужды.

      Поначалу Ягненков, поднаторевший за полтора года следствия в правилах тюремного распорядка, попытался, было «качать права». Но вскоре понял, в чем разница между «правами человека» и «человеком права». Это случилось на производстве, где изготовлялись оконные рамы. Андрей склонился над строгальным станком, направляя заготовку в валки, и не слышал, как сзади к нему подкрался надзиратель, который развлекался тем, что гасил окурки сигарет о голые макушки оказавшихся под рукой лысых осужденных. Почувствовав резкую боль в затылке, Андрей отпрянул назад и, машинально взмахнув рукой, попал пальцем в глаз надзирателя. То огрел его резиновой дубиной по шее и затолкал в сырой полуподвал, пригрозив впредь проявлять о нем особую заботу. Жалоба на надзирателя не помогла, и сидеть ему пришлось неделю.

      Местный авторитет по кличке Левон появился в камере через три дня, под вечер. Его посадили за кровавую