День божьих коровок. Ольга Неподоба

с кошкой вслед за псом в сторону дач, потом присела на лавку с навесом и что-то шептала котятам под стареньким, но теплым пальто.

      Да, унылая картинка – заснеженная дорога, понурая старуха с бездомными котятами, кошкой и псом в ожидании субботнего автобуса с Большой земли.

      Уже совсем рассвело, я еще долго поглядывал в боковое зеркало на оставшихся, пока они не скрылись из виду. А навстречу прогромыхал пустой автобус без пассажиров.

      Пока добирались домой, Светлана Васильевна рассказывала о сторожихе, что она в дачное межсезонье каждую субботу выходит к первому автобусу, который привозит корм для брошенных на дачах кошек-собак. Их хозяева, конечно, оплачивают водителю эту услугу, чтобы совесть не так уж мучила – в городские квартиры этих «дачников» мало кто забирал. А самое главное, Ивановна ждет автобус не только по «службе», она ведь еще втайне надеется, что на автобусе однажды приедет сын. Поскандалив с невесткой несколько лет назад по чепухе – обычные бабские разборки – она сгоряча демонстративно ушла из дому на дачу, а сын смалодушничал и не остановил. Ее назад так до сих пор и не позвали, и никто никому не уступает. Приезжают только летом на сбор урожая и осенью под зиму, когда необходимо обеспечить бабку дровами и углем, по телефону перезваниваются редко. Но она все равно ждет, вдруг случится чудо и все-таки ее заберут домой, в ее же собственную квартиру. Дело-то идет к старости, худо одной жить.

      Я слушал чужую историю, а сам думал о своей собственной жизни.

      Рос без отца, но под зорким присмотром деда. Наших женщин он совершенно игнорировал, душевного общения с ними не было никакого. В разводе моих родителей винил в основном бабушку, не подготовившую дочку к семейной жизни.

      Дед в основном и сформировал мое отношение к женщинам. С легкой дедовой руки я относился к ним в лучшем случае пренебрежительно.

      Началось все еще в детстве с обиды на бабушку. Нечаянно услышав мамины жалобы на деда и отца, а самое главное – бабушкины «утешения», подливавшие масла в огонь, я решил тоже поразбираться в семейном вопросе. Но, как ни пытался, не мог ничего понять из женского шушуканья, особенно про куклу безмозглую и белоручку. Еще я, как ни силился, никак не мог представить, как это папа гоняется за каждой юбкой. Но вот когда речь зашла о дедушке, что якобы он самодур упертый, тут же счел своим долгом вмешаться – дедушка хороший! Меня «повоспитывали», что влез в разговор взрослых, и с тех пор бабушка с непонятным мне смыслом частенько приговаривала, что я весь в дедову породу. Со временем мои обиды ушли, но появились бабушкины, она до последних своих дней считала, что с ней я был недостаточно приветлив. Таким явным женоненавистником, как дед, я, конечно, не был, но в душе все-таки тайно считал вторую половину рода человеческого как бы второстепенной.

      Мать всегда почитал, но позволял себе иной раз и покритиковать ее за излишнюю