Лучник. Любый мой. Книга четвертая. Юрий Сергеевич КАРАНИН

на смертный бой. И будет длиться бой о семь ден, и вырубят вои друг дружку всех, до единого…». Спешить, однако, надо.

      И старик, бросив наземь шапку, пошел к воде.

      – Стой, старик! – Заступил ему путь Глань. – Что ты тут бормотал непотребное?

      – Что бормотал, говоришь? – Словно прозрел старик. – Ты первой жертвой будешь, сотник. Нет, второй. Члуник станет первой и задней. – И старик начал обходить препятствие.

      – Стой, говорю! – Схватил его за плечо взбешенный сотник. – Боюсь, ты станешь первой жертвой. – И он недобро осклабился.

      – Не. – Не согласился упрямый старик. – Мне еще Лучника сыскать надоть.

      – Какого еще Лучника? – Словно очнулся Воевода. – Члуника?

      – Не-а! Как есть Лучника. Не найду, – не миновать беды. – И плечо старика легко выскользнуло их цепкой руки сотника.

      Конечно, это было наваждением. Так не бывает. Сотник недоверчиво посмотрел на свою руку. Нет, его рука только что сжимала живую плоть.

      Сжимала. А старик пошел по воде, аки посуху.

      Глань рванулся, было, следом, но с головой ушел под воду. И, пока он выбирался на берег, старик ушел довольно далеко. И Глань еле-еле расслышал:

      – Бойтесь чужака теперича. Не позволяйте ему заговорить себя. Не позволяйте. Даст бог – не выполнится предначертание.

      Глава вторая

      ЧЛУН-ИКОСАЭДР. УЩЕРБНАЯ ГРАНЬ

      1

      Старик так по воде и ушел, не только не ответив на насущные вопросы, но и поставив новые. Даже умудренный опытом Воевода задумчиво трепал свою густую, черную, как смоль, бороду.

      В общем, было, о чем задуматься. И только Глань озлобленно ругался после неудачного «купания», да и он затих, едва разглядев в воде плавники чудных рыб.

      – Что скажешь, Воевода? – Спросил Члун, первым нарушив долгое, тягостное молчание.

      – Так сразу и не скажешь. – Не перестал трепать бедную бороду Воевода. – Чудно все это, но и не верить не можно. Эх, знать бы, о каком предначертании он сказал.

      – Ха, предначертание. – Вмешался в разговор нетерпеливый Глань. – Не верю я ни в какие предначертания. Это он нарочно вас напугал, чтобы подать не требовали.

      – Охолонь, сотник. – Нервно скрипнул зубами Воевода. Сотника он не любил, но был вынужден терпеть этого еще неоперившегося выскочку. Вынужден, но указать на место не преминул. – Зелен еще – в государевы дела вмешиваться. Есть ли, нет ли предсказания, все одно, настороже надо быть. Знает этот старик что-то такое, что нам неведомо.

      – Знает, как мозги запудрить. И только. А вы уши развесили.

      – Ага. – Недобро усмехнулся Воевода. – И глаза закрыли. Видел я, как он дважды тебя носом в берег ткнул, аки нашкодившего щенка. – Воевода нарочито подбирал обидные слова.

      – Это я… споткнулся …. – При этих словах Глань смертельно побледнел.

      – Ну, да, споткнулся… о чужой палец. – Воевода, видимо, решил окончательно добить сотника. – А в воду-то зачем полез? Рыбу решил половить?

      Воевода