Лучник. Любый мой. Книга четвертая. Юрий Сергеевич КАРАНИН

позже доложила, спастись удалось единицам, хотя и дрались они, как и подобает потомственным воинам. Дрались так, что и у сопредельной стороны не осталось сил, чтобы противостоять Члуну. И все же, и Члун был вынужден согласиться на несоразмерно малую компенсацию за возвращаемую противнику крепость – почти столько же, сколько пришлось заплатить своим воям, чтобы не порождать смуту в империи. А казне достались только крохи.

      И снова стража «не заметила», как император ушел со стены. Впрочем, он, хоть и обиделся на ту шутку, но ему сейчас меньше всего хотелось ненужных разговоров. «Да, – крепко застряла в голове тягостная мысль, – налог с града совсем не помешал бы».

      Не помешал бы, но сначала надо поближе познакомиться с градом. А посему самое время прогуляться к озеру. И искупаться не мешало бы. Но последнее желание мигом укротила мысль о диковинных рыбах, да, и, всего скорее, Императорский пляж давно не чистился.

      Честно говоря, купание Императора – менее заманчивое предприятие, нежели капание простого народа. Если простой народ, как правило, купается в одних нательных рубахах и, чаще, без портов, то Императору такое не позволено. Даже придворным есть послабление. А ему приходится поверх нательной рубахи надевать и купальное платье. И, когда все это тяжелым грузом виснет на требующем снисхождения теле, вместо радости приходит одно раздражение. Но приходится это терпеть, ибо не следует показывать Императору свою слабость.

      «А день-то, как назло, будет жарким, – и так всегда: одна невеселая мысль порождает другую, – значит, придворные захотят-таки купаться. И снова пойдет плохая молва: мол, не справляется император, – пляж не готов, вредная рыба не отловлена».

      Пляж-то почистят быстро. Кабинки, чай, не поломаны, а вот с рыбой – незадача, хотя есть надежда, что нечего ей делать на пляже. Все равно, многие увяжутся за ним, когда узнают про его решение.

      Члун по привычке заглянул во внутренний двор Императорского Дворца. Так и есть. Женская половина свиты уже начала, весело подшучивая, готовить себе купальные платья. Этим платьям, сшитым на особый манер, дозволялась довольно озорная вольность, открывающая прелесть изящных форм и свежесть кожи их хозяек.

      «Так сказал придворный поэт», – почему-то смутился Члун, ровно так же, как смущался, когда разглядывал эти самые формы, обозначенные намокшими платьями. Это же не ночью, когда ….

      Но такова уж доля Императора: в боевой поход не берут жен, но кто-то же должен отогревать утомившуюся в рати душу.

      И Члун разом забыл про все страхи и сомнения, и, лишь проходя мимо опочивальни «благоверной», вспомнил о своем утрешнем решении.

      Дверь в опочивальню была распахнута настежь, чего никогда не бывало. Уехала уже? Или?

      Заподозрить можно было все, что угодно, – И Члун с тревогой шагнул вовнутрь.

      Он ожидал всего, но это? При настежь распахнутой двери?

      – Почему дверь не закрыта? – Нервно гася замешательство,