Правило игры. Татьяна Авлошенко

Когда Гризельда благодарила, Эйнар радостно скалился, подмигивал и весело балагурил о том, что всякий отважный воин должен уметь сделать девушке подарок.

      Гризельде новая одежда понравилась. Скромное с виду нордрское платье немаркого коричневого цвета радовало глаз затейливыми вышивками по вороту, рукавам и подолу. Поверх него надевалось что-то вроде передника – два полотнища, скрепленные на плечах брошами с вычеканенным узором. Полотно верхнего платья имело цвет бересты и выглядело опрятно. А главное, все было просторным, мягким, приятным. Не сравнить с платьями, носимыми в Дракенцане. Те, с тесными лифами на жестких прутьях и большими вырезами подходили разве что тонким придворным красавицам, считавшим даже чуть оттопыривающую платье грудь чем-то почти неприличным.

      На плетеный поясок было удобно привязывать и нанизывать всякую необходимую в пути мелочь.

      Сначала мешали непривычно открытые волосы, все время лезли в глаза. Но повязка, щедро расшитая смольским речным жемчугом и морскими ракушками, помогла справиться с этой бедой.

      Последними Эйнар принес ладные сапожки. Вольга велел Гризельде тут же их обуть и день не снимать. Хуже нет в пути врага, чем неразношенная обувь.

      Магдалена явно получала удовольствие от сборов. На городской базар она не ходила, но дома постоянно носилась с кусками тканей, перебирала украшения, щелкала ножницами, перекусывала нитку и болтала без умолку. Со всей страстью досужей кумушки, обсуждающей родословную и привычки соседа, сильнейшая ведающая Империи рассказывала Гризельде о волшбе.

      «Сколько жили на свете люди, столько и была при них магия. Всегда находились человеки, у которых самый каменистый или болотистый клочок земли родил лучше ухоженных полей соседей, те, кого звери слушались, те, кто собравшемуся в дорогу весь путь наперед обсказать умели, те, кому в просьбе отказать не можно было. Иногда помогали они другим людям, иногда вредили. Иногда почитали их, иногда били. Причем тех, кто помогал, жгли и топили гораздо чаще. Злыдней-то боялись.

      До герумского завоевания волшба не в большом почете была, а после и вовсе под запрет попала. Братство Ревнителей Истинной Веры даже тех, кто себе в похлебку незнакомую травку для духа кидал, в застенок волокло. Затаились ведуны до поры.

      После войны волшба, как молодое гибкое деревце, к земле пригнутое да вдруг отпущенное, распрямилась. Покуда смута Ринк и Окаян глодала, знахари и чародеи в цене были, а в спокойное время ведовство всеобщей забавой, выгоду сулящей, стало. Самые богатые и знатные у ведьм учиться кинулись. Но краток был век чародейству поклонения. Слишком долго, слишком трудно учиться оказалось, слишком высокую цену за знания платить…

      Есть ведьмы ученые, есть ведьмы рожденные. Ученой кто угодно стать может, тут только усердие нужно да память хорошая. Такие не обладают колдовской силой, только знаниями. Сами-то слова «ведьма», «ведун» от слова «ведать», «знать» происходят.