Сезон медуз. Лев Рябчиков

страшно трудными. И не из-за его болезни. Она, конечно, изматывала, но не очень. Ужасно скверно было от того, что всё время приходилось следить за собой, то есть, как говорит друг Курбова Алик, держать себя в ежовых рукавицах. Рядом с мужчиной, на котором и дешёвый поношенный пиджак кажется экстравагантным, всё время надо тянуться в струнку, иначе пропустишь какую-нибудь мелочь, и она выдаст, что у тебя и вкус неважный, и вообще ты самая что ни на есть обыкновенная баба, не известно, каким образом оказавшаяся на свете среди приличных людей. Страшно было сказать глупость, не понять шутку. Не поверишь, насколько сейчас легче жить: у нас здесь пока нет приятелей…

      Нет, серьёзно, надо выходить замуж за не хватающего звёзд молодого специалиста, который в перспективе может стать и кандидатом, и главным инженером, и просто чиновником с хорошим окладом и премиями… Уж он-то всегда был бы благодарным за то, что хорошенькая женщина пускает его к себе в постель да к тому же ещё и разрешает иногда приглашать в гости своих занудных приятелей…»

      Девушка по имени Nadina

      Слышу, как не глохнет в птичьем гаме

      Речь замоскворецкого скворца…

      Тонкими зелёными губами

      Солнце пьют цветы и деревца.

      Тополиный снег на тротуарах

      Всё ещё не тает… А пора!

      Чувствуешь, теплом, как из Сахары,

      Тянет из соседнего двора?

      Андрей Владимирович захлопнут томик и воспроизвёл в памяти понравившиеся строки. Ему стало грустно. Во второй половине лета он всегда старался сбежать из Москвы, а сейчас с удовольствием окунулся бы в московскую перегретую толпу, попил бы пивка в Доме Ж – Доме журналистов, поглазел бы на Тверском на породистых собак, следующих по своим надобностям в сопровождении породистых москвичек…

      Ленивый ветерок давно ползал по его спине и доползался – Курбов снялся с топчана и лёг на песок. Грусть растаяла. Жара заполнила все клеточки тела, и, разнежившись, он задремал. Лёгкий грудной голос вызвал его из забытья. Андрей Владимирович открыл глаза.

      Он увидел стройные, в меру полные ноги, прикрытые выше колен зелёной юбкой. Лежащему на песке, ему было видно и то, что скрывалось под ней – белые трусики и родинки, рассыпанные на левом бедре почти в соответствии со схемой расположения звёзд в созвездии Большой Медведицы. Его снова окликнули. Изобразив своим телом сжатую, а затем распрямившуюся пружину, Курбов оказался на ногах.

      – Извините, – сказал он, – я не сразу понял… Обладательница соблазнительных ног не дала договорить:

      – Мне папа сказал, что вы взяли пропуск на этот пляж и что вы всё знаете и хотите объясниться…

      – Так вы – Надя Плотцева, – догадался Андрей Владимирович. – Вы и в самом деле существуете?

      – Друзья называют меня Надиной.

      – Был бы счастлив стать вашим другом. Но прежде хотел бы вас хорошенько разглядеть. Можно?

      – Отчего же… Смотрите.

      Сделав два шага назад, девушка