Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец. Сергей Синякин

Подумаешь, дома ничего не делает. Многие мужики дома палец о палец не ударят, валяются на диване, глядя детективы по телевизору или с газетой «Советский спорт», словно и в самом деле полагают, что спортом лучше всего интересоваться, лежа на диване. И ничего, жены их терпят, понимают, что это их образ жизни, а другого просто не дано. Вот и Вера Ивановна приспособилась. И на Лину она теперь смотрела, как на пустое место.

      И биологичка Татьяна Сергеевна тоже привыкла. Правда, она иногда поглядывала на Лину с плохо скрываемой грустью и печалью, но даже вопросов не задавала. Сказала однажды:

      – Я тебя понимаю, ты как лучше хотела…

      А чего особенного? Многие хотят, чтобы было лучше, стараются, только получается у них как всегда, если точнее говорить, ничего не получается.

      И голос по ночам потихоньку плохому учил:

      «Если взять кокон бабочки-однодневки, да добавить ложку меда весеннего, цвет ромашки полевой, настоять на трехдневной воде, и дать того настоя выпить человеку, да сказать при том: «Живи пустоцвет, пока не облетит цвет», то и получится так, как загадано – проживет свою жизнь человек бестолково, ни пользы от него, ни вреда особого».

      – А такого заговора нет, – спросила ночную темноту Лина, – чтобы всех счастливыми сделать?

      Ну не было такого заговора на свете! Не придумал никто.

      Вот мы растем потихоньку, растем, родители даже не замечают, а потом вдруг они смотрят, а мы уже взрослые и самостоятельные, готовые ступить в реку, которая понесет нас куда-то, не спрашивая, чего мы хотим и к какому берегу нас тянет. Все плывут по течению, против течения пытаются выгребать единицы, только рано или поздно и их сносит вниз. А все потому, что нам нечего делать у истоков.

      К весне у Лины отросли волосы, тут уж Седик постарался. И красивая Лина стала, даже сама себе нравилась, когда в зеркало смотрелась.

      – Ой, Линка, – потрясенно сказала Яна. – Какая ты…

      – Подумаешь… – сказала Лина. – Может, и красивая, только счастья нет.

      Счастливые в интернате не живут, у них и без этого есть где жить. А Лина жила в интернате. Какое уж тут счастье? Красивых не любят, окружающим всегда кажется, что ты своей красотой их унизить хочешь. Поэтому от Лины все держались в стороне, мальчишки обожали ее издалека, а приблизиться не пытались, некоторые вообще ее воображалой считали, да и слухи о способностях Лины продолжали циркулировать среди обитателей интерната, а это ничего доброго ей не сулило. Находились и такие, что гадили и вредили Лине исподтишка: в пузырек туши для черчения муху засунут, дохлую крысу в кровать подложат, пластилином волосы измазать во сне пытались. Только Седик все эти глупые попытки бдительно пресекал. И Янка была верной подругой. Она даже два раза дралась с девчонками, которые про Лину нехорошее говорили. Прямо рыцарь настоящий, а не девчонка.

      – Ты их не бойся, – говорила Яна. – Это они тебя боятся. Красивых всегда боятся.

      – Правильно она тебе говорит, – соглашался Седик, перебирая быстро отрастающие волосы. – Бабка твоя в молодости знаешь какая